Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А девочек там нет?
– Есть, конечно, Нелл, но я с такими не общаюсь. Генри мне нравится намного больше. Можно он придет в гости на чай?
– Спросим у миссис Райт. Думаю, она не будет против.
– Нелл…
– Да?
– А можно мне отправить письмо в кондитерскую, где живет Эгги?
– Боюсь, что нет.
– А почему?
– Никто в Уэльсе не должен знать, где мы.
– Потому что ты проломила Альберту голову?
– Да.
– Просто я так по ней скучаю!
– Ты сможешь написать письмо, когда закончится война и Эгги вернется в Ковентри. У тебя ведь есть ее адрес?
– Да, а у нее мой, вот только Рэннли-Корта больше нет. Куда же почтальону нести письма?
– Тебе грустно думать об этом, Олив? О том, что Рэннли-Корта больше нет.
– Немного.
– Грустить – это нормально. Можешь поговорить со мной об этом, если хочешь.
– Мне сейчас что-то не хочется об этом говорить, Нелл. Можно мы не будем?
– Конечно, милая. Ну что, где там твоя вторая половинка? Познакомишь меня с ним?
Олив хихикнула:
– Генри не моя вторая половинка. Моя вторая половинка – это Эгги.
– Это невозможно, Эгги девочка, – возразила я.
Олив уставилась на меня, широко раскрыв глаза.
– Но она же тоже человек, Нелл.
Да уж, тут не поспоришь.
Мне очень понравилось работать в отеле «Побережье». Я уже не помнила, почему так волновалась поначалу. Наверное, мисс Тимони была права насчет цепей. На работе я ходила в черном платье, белом фартуке с оборкой и белом же чепчике, который держался на широкой резинке, проходившей по затылку. Когда я увидела свое отражение, то подумала, что совсем не похожа на себя. Я выглядела именно так, как представляла себе работницу отеля. Почти каждый день я работала с девушкой по имени Джин. Мы мгновенно поладили. Она росла единственной девочкой в семье, зато у нее было пять братьев. Дома оставался только младший, остальные, как и отец, ушли на войну.
– У Берти астма, так что он не прошел медкомиссию. Мама знала, что так и будет, но предпочла, чтобы он сам во всем убедился, – объяснила Джин.
– Он расстроился?
– Поначалу да, к тому же некоторые над ним смеялись.
– Какой ужас!
Она кивнула:
– Да, на свете хватает злых людей.
– Но теперь-то все в порядке?
– Да, он вступил в Красный Крест и стал водителем машины скорой помощи. Никогда не выходит из дома, не надев форму.
В первый день, убирая со столика, который обслуживала, я нашла на скатерти деньги. Я подошла к Джин и сообщила:
– Кто-то забыл деньги.
– Это твое, глупышка.
– Мое?
– Да, это чаевые.
– А что такое чаевые?
– Черт возьми, Нелл! Ты где вообще была?
– Да нигде не была, – в недоумении ответила я, не понимая, о чем речь.
– Люди оставляют на столе чаевые – деньги для официанток, которые их обслуживают. Это означает, что ты им понравилась. Так что лучше всегда быть милой и вежливой. Чем ты вежливее, тем больше денег тебе оставляют, вот и все. Давай прячь в карман, пока кто-нибудь еще их не забрал.
Удивительно! Мало того что мне платят, так, оказывается, есть еще и чаевые! Когда я жила в Бермондси, мне даже в голову не приходило, что я пойду работать куда-то кроме фабрики. Так делали все местные девчонки: шли на сахарный завод, кондитерскую или мешочную фабрику – последняя находилась прямо у доков. В магазинах и отелях работали красотки из семей побогаче. Не то чтобы нас это расстраивало. У нас это называлось «знать свое место» и «не прыгать выше головы». Мы с Анджелой с рождения знали свое место и, если бы даже могли прыгнуть выше головы, ни за что не стали бы этого делать. И вот я вдруг стала официанткой в роскошном отеле, хожу в красивой форме и вовсе не чувствую себя не в своей тарелке.
– Все эти классовые предрассудки – полная чепуха, – сказала мне однажды мисс Тимони. – Ты не хуже других, Нелл, и не позволяй никому убеждать себя в обратном. Когда я работала директором школы, мне доводилось учить этих так называемых образованных девочек. Поверь мне, некоторые из них абсолютно пустоголовые, ни капли мозгов. Не забывай: сливки всегда поднимаются наверх.
Я обожала слушать мисс Тимони. У нее был такой мягкий голос, и она всегда говорила удивительные вещи, которых я никогда в жизни не слышала. Мне бы хотелось стать похожей на нее.
– Она такая интеллигентная! – восхищалась миссис Райт. – И к тому же истинная леди. Таких, как она, на свете мало. Большинство задирают нос выше некуда, но мисс Тимони – никогда. Благословен будь тот день, когда она приехала в «Вид на море».
Мне нравилось место, в котором я оказалась. Истборн не был похож ни на Бермондси, ни на Уэльс. Покатые холмы Саут-Даунс поднимались за старым городком, а прямо у порога плескалось море, тянувшееся до горизонта и дальше.
Я старалась как можно чаще подниматься на холмы, наслаждаясь тишиной и покоем на их вершинах. Я стояла не двигаясь и вслушивалась в шепот ветра в высоких травах. Гуляя по холмам, я думала о маме, папе, Тони и Фредди. Не обманываю ли я себя, надеясь, что они до сих пор живы? Жаль, что у меня не осталось медальона. Так я могла бы взглянуть на их лица. Я вспоминала, как мама отдала мне его и что она сказала, застегивая цепочку у меня на шее: «Если станет одиноко, ты откроешь медальон, посмотришь на меня и поймешь, что я скучаю по тебе так же сильно, как ты по мне».
«Что ж, мама, я скучаю по тебе, – думала я, – и надеюсь, что тебе тоже меня не хватает».
Где теперь медальон? Все еще зарыт под дубом на ферме Хэкеров? Или Джимми откопал его и забрал с собой в странствия? Хотела бы я знать, почему он не пришел за нами. Я до сих пор не могла этого понять, потому что была уверена, что Джимми ни за что не бросил бы меня ради того, чтобы остаться на ферме. Но, видимо, я так и не узнаю причину и никогда больше не увижу ни его, ни своего медальона.
Однажды во время очередной прогулки в холмы я дошла до мыса Бичи-Хед. В этом месте белые меловые скалы тянулись вдоль берега, возвышаясь над пляжем. Я остановилась у обрыва, глядя на маяк в море. Отсюда все казалось таким маленьким! Ветер развевал волосы, и я уже представляла, как долго буду их распутывать, когда вернусь домой. Надо было повязать шарф, но мне нравилось чувствовать, как их треплет ветер. Я села на траву и обхватила колени руками. В такой прекрасный денек, находясь в таком чудесном месте, трудно было поверить, что идет война.
Впрочем, очень скоро я получила этому подтверждение, когда темный силуэт вдруг вырвался из облаков и с ревом понесся прямо на скалы. Я вскочила, озираясь по сторонам, но не нашла, где спрятаться. Я была легкой добычей. Я кинулась бежать по траве прочь от обрыва, постоянно спотыкаясь. Когда скалу сотряс взрыв бомбы, я просто кинулась на землю и осталась лежать, слушая громкий стук собственного сердца.