Хозяин всегда пил эту чужую кровь, пока донор чем– то был занят. А потом все разрушилось, все сломалось, такие заброшенные рабы стали быстро сходить сума. Если кто– то из американцев брал над ним опеку, то еще мог поддержать. Но вампиры сами стали убивать лишних рабов. Правда, они потом опомнились, стали искать выход.

Смешно было видеть их недоумение, когда появились охотники за вампирами! Это было нечто! Я сразу понял, что товарищ Арсений тут с какого– то боку припёка, но сдавать его тогда не собирался. Товарищ Троцкий его сам потом вычислил, когда решил устроить засаду в богадельне. Он не мог найти главных противников, но столкнув лбами американцев и охотников, нашел выход. Зачистка. Ему были нужны свои вампиры, которые слушали бы только его, а не своих американских консультантов.

Эти бесконечные телефонные переговоры, мистер Джордано постоянно требовал ответить на звонок, когда товарищ Троцкий уже просто игнорировал своих далеких партнеров.

Теперь я умру, так и не отомстив за смерть своего старшего брата! Но поверьте, мне трудно дышать не от того, что не отомстил, а потому что струсил, сжечь их всех, когда была такая возможность.

Товарищ Родионов закрыл глаза, притих, врач проверил пульс, и утвердительно закивал головой. Слушатели встали со своих мест, и вышли из маленькой комнаты, напоминавшую келью. Им следовало обсудить услышанное, а самое главное, хотелось, наконец– то покурить табака.

1917 год для этого движения можно отметить новым политическим подъемом анархизма. В чем была популярность именно этого политического течения? Трудно сказать. Среди молодежи было «модно уйти» в политику, в революцию. Практически все учебные заведения имели много различных политических кружков, откуда пошли многие добровольцы. Образованные люди щеголяли своими знаниями, политическими взглядами, новыми идеями, которые они разбрасывались без всякой на то надобности. Все это, как зерна, как долгожданную влагу, впитывала остальная масса, порой безграмотных и необразованных людей, которые устали от войны, желали просто получить свой земельный надел, или искали другой, более светлой жизни. Это были настоящие голод и жажда, которые пока никто не торопился насытить. Так позади уже были первые «проверочные посевы» зыбких политических идей, когда такие идеологи, как П. А. Кропоткин и М. А. Бакунин пытались создать научную основу под свое политическое течение. Идеал будущего строя провозглашался «союз вольных коммун» без центральной государственной власти выглядел очень заманчивым для масс.

Силантий о «Хлебе и воле» и других течениях.

Когда они встретились после долгой разлуки, а это случилось в момент длительной военной передышки в прифронтовой зоне, Силантий пытался сагитировать своего младшего брата к себе, во фракцию анархистов. Он ввел его в курс некоторых основных событий. Голос его был негромкий, чисто доверительный. Свою речь он предназначил не только брату, но и всем, кто в тот момент находился рядом. Это был небольшой зал, где располагалось на постой подразделение. Кругом висели гимнастерки, сушились портянки, нижнее белье, валялись изношенные ботинки и стоптанные сапоги. Люди внимательно следили за новым человеком, проникновенно ловили все, что он им говорит.

– В России давно наступило безвременье! Понимаете, именно мы, анархисты являемся самой многочисленной политической силой в России. Наши коммунисты – «хлебовольцы» еще в 1900 году имели столько сторонников на юге России, что это уже тогда вызывало серьезные опасения властей. Следует отметить, что все, что было связанно в России со свободой личности и будущими земельными реформами, все это имело своих ярых сторонников среди нас, анархистов. А так как само государство не смогло успешно разрешить всех своих внутренних конфликтов, то оно всегда подвергалось резкой критике. Вспомните, что например, отмена царскими реформами крепостного права привело к катастрофическому обнищанию всех крестьян. Ведь земля тогда осталась у бывших землевладельцев – помещиков. Хуже того, она перешла к крупным земельным банкам. А кто мог купить землю? Простой крестьянин? Ты, вот ты, мог ее купить? Нет.

Поэтому любые действия царских министров подвергались нападкам оппозиции. Да, я согласен, что в любых других реформах наши передовые люди видели, прежде всего, только отрицательные стороны. Потому что они не желали ждать чего – то, и стали объединяться для дальнейшей борьбы. Позволю напомнить их фамилии. Боровой, Виконт (В. Н. Проппер), Бронский (Н. И. Бронштейн). Все они проповедовали тогда анархо– индивидуализм (индивидуалистический анархизм). Давайте разберемся, что это такое? Это, товарищи, борьба за абсолютную свободу личности!

Но вот Россия готовится к войне с Японией, а потом ввязнет в ней. Но вот наступает японская трагедия, как ответ, как пощечина.

И заметьте, что всякое укрепление государственности пока не несет никаких политических изменений. Именно наши анархисты, выступая за сочетание принципов коллективизма и индивидуализма, встали за создание политической ассоциации производителей. То есть выдвинули людей, которые могли бы что– то изменить. Но любая антиправительственная деятельность тут подавляется её аппаратом насилия.

Да, именно поэтому основным методом борьбы с самодержавием такие мистические анархисты, как товарищ К. Эрберг (Сюнненберг), и товарищ Лев Чёрный (псевдоним П. Д. Турчанинова), считали систематический террор. Помните, последовали стачки, саботаж, бойкот. Так выразился крайний анархо– синдикализм. В России проявились такие общественные деятели, как Я. И. Кирилловский (Д. И. Новомирский), Б. Н. Кричевский, В. А. Поссе. Они признавали только непосредственную, прямую борьбу рабочих с капиталом.

Конечно, сегодня выгодно говорить, что в 1905 году никакой революции не было. Мол, это только череда восстаний и стачек, выплеснутое на улицы городов. Мол, все было не так плохо, ведь появился и царский Манифест, и даже Конституция! Про первый русский парламент, я вообще не говорю. Про Думу. Мол, это проявление либерти. Все это чушь! Я говорю, что революция произошла! Она свершилась в наших сердцах, в голове каждого, кто через это прошел.

Он сделал паузу. Ему протянули открытую пачку папирос, он выловил одну и продолжил:

– Да, у нас тоже было не все гладко. Например, «чернознаменцы» готовили выступление пролетарских масс для массового анти буржуазного террора и частной экспроприации. Это было знаменитое время партизанщины. Что впрочем, и привело к расколу. Товарищ Стрига выступал за абсолютный, безмотивный террор. Что было потом? Это вам всем хорошо известно. Расстрел наших товарищей без следа и следствия! Расстрел приказом Варшавского генерал– губернатора Г. А. Скалона в той самой Варшавской цитадели всех наших анархистов, заключенных в январе 1906 г. Это вылилось в уничтожение целого течения нашей политической фракции. Мы никогда не забудем все имена наших товарищей! Никогда!

В зале опять повисла длительная пауза. Слушатели, кто, полусидя, кто, полулежа, невольно замерли. Те, кто пришел позже и стоял вдоль стен, переминали как лошади своими ногами. Они только вернулись из бани, которую им благополучно устроили, и кажется, что пропустили самое интересное из рассказа этого загадочного незнакомца.