Тон ровный, очень ровный, как натянутая нить. Натянутая до звона.

Он слишком внезапно появился, чтобы среагировать как надо. А как надо? За эти полгода она отвыкла стоять на коленях. «Больше не встану. Не хочу». И, соскользнув со своего странного ложа, Лина осталась стоять, едва не пошатнувшись от накатившей обморочной слабости.

Она не хотела устраивать демонстрацию – до ужаса страшно было Его злить, – но что еще оставалось? Если выбора нет, если смерть ждет при любом раскладе, лучше встретить ее достойно. Не унижаясь. Слишком часто приходилось поступать против своей воли. Переступать через себя. Больше не надо.

– Что ж я не слышу даже «милорд»? – обманчиво мягко пророкотал низкий голос. – Как обидно! Никакого уважения к своему Повелителю? А как же с верностью? Тварь!

Нить лопнула со звоном – Лину впечатало в стенку, запястья и щиколотки резануло дикой, судорожной, невозможной болью… Тело выгнуло как под током, скрутило и смяло. Пол ударил в лицо…

…Белый, очень белый пол, на котором медленно растворяются следы крови. Исчезают. Ни капельки. Руки… болят… очень…

Вадим смотрел на нее не отрываясь. Глаза в глаза. Он же выше… Почему взгляд… прямой?

«Потому что ты висишь на стене», – буднично пришел ответ. На руках. На тех самых браслетах.

– Как тебе новые блокираторы? – приветливо осведомился Вадим. – Эффективность двести процентов. И цепей не надо, которые так не понравились когда-то моему братцу.

Молчание.

Глаза цвета старого льда жгут.

– Я и без них могу обойтись…

Одно движение пальцев, небрежное, почти ласкающее – и пол снова рвется к глазам, бьет по коленям… Он все-таки поставил ее на колени…

Привыкай.

Она напряглась, когда Вадим сделал шаг вперед, но он больше не трогал ее, даже не придушил своим любимым захватом. Просто стоял – неподвижно и молча, точно дракон перед внезапной атакой. Неподвижно… Леш никогда не любил стоять на месте, он всегда был в движении, всегда чем-то занят, тонкие пальцы ни на миг не оставались без дела. Не думай о Леше, только не сейчас! Просто… как-то он обмолвился, что раньше Вадим тоже был таким – непоседливым и живым. Когда еще был человеком. С некоторых пор Его Величество часто напоминал ожившую статую. А сейчас – скалу. Черный ледяной айсберг.

Почему так страшно? Она не юный эльф, в жизни бывало всякое, и к боли не привыкать. Как там говорил Леш? Немного больше боли. Ничего нового…

– Как тебе обстановочка?

С ума сойти. Мы будем вести светские беседы? Ладно.

– Неплохо, – ответила она без эмоций. – Усовершенствовалась.

Похоже, такого ответа Повелитель не ждал – светлая бровь удивленно дернулась.

– Кому что, – наконец уронил он как-то отвлеченно. – Леш не терпел цепей и подземелий. Их и получил. И еще получит, когда я его верну. Эта же комната специально для тебя. Ты ненавидишь лед и холод. Однообразие. Несвободу. Тут все в комплекте.

– Интерьер сами обдумывали? – Губы словно сами дернулись в намеке на злую улыбку. – Какая честь, милорд.

«Черт, Лина, да придержи ты язык! Придержи. Вадим все равно не убьет тебя, зато плохо будет очень долго. К черту! Мне больше некого беречь! Не для кого лгать. Его здесь нет. Хвала высшим силам, нет…»

– Заткнись, – безразлично посоветовал Вадим, и девушка закусила губу. При таком тоне она и в старые времена застывала. Не хотелось стать, например, крысой с оторванными лапками. Или вазой.

Молчание клубилось холодным туманом…

Он вдруг дернул ее к себе, так, мимоходом, небрежно. Как провинившегося щенка. И сдвинулся в сторону, мягко обходя по кругу застывшую фигурку – тигр, играющий с добычей. Только тигр не смотрит так.

– Ты посмела мне лгать! – наконец проговорил он тем же неестественно спокойным тоном. – Мне!

«И у меня получилось, милорд, правда? Именно поэтому вы так беситесь. Потому что до сих пор никто не мог обмануть вас. Никто. Только я. Приз фениксу!» Она невольно представила себе приз… и сдержала дрожь – лучше не думать.

– Ты же знаешь, что я не терплю предателей, Лина?

Эта спокойная интонация, эта обманчивая мягкость… от них сердце проваливается, от них так холодно… холодно…

Такая ярость.

– Ты ведь знала об этом? – Сильные пальцы с широким кольцом черного золота прошли по ее волосам, по виску, проследили линию скул, касаясь почти ласково. – Ты же умная девушка, ты догадывалась…

Губы пересохли сразу. «Нет! Не трогайте меня, милорд».

Как страшно.

– Какое наказание полагается за измену, мой верный феникс? – Пальцы скользят ниже, по горлу… – Отвечай, Лина. Память отшибло?

– Казнь, милорд. – У нее еще хватает сил чуть пожать плечами.

Ладонь переползает на грудь.

«Нет. Только не показать страха! Только не бояться!

Его лицо совсем близко. Неужели поцелует? Лучше б ударил».

Он словно услышал.

В светлых глазах полыхнула дикая ярость, и тут же голову дернуло назад, намотанные на кулак волосы словно ошпарило, а грудь просто раздавило болью.

Боль… Больно!

Толчок, отшвырнувший ее к стене, она почти не почувствовала.

– Казнь – это слишком просто, – сообщил Вадим откуда-то с высоты. – Ты же не думаешь, что я позволю тебе уйти так легко?

– Недооценивать… вашу… фантазию? Никогда, милорд.

«И вашу мстительность, мать ее!»

Какой хриплый, слабый голос. Больно как, высшие силы. Голова кружится. «Слабая ты, воин-феникс. Он еще ничего не сделал, только ударил, а ты уже валяешься на полу и еле сдерживаешь стон. Силы ада!» Ей казалось, что от облаченной в черное фигуры на нее наползает темнота – колючая, жалящая, невыносимая.

– Нравится? – засунув руки в карманы черных джинсов, Вадим смотрел на нее с каким-то почти веселым интересом.

ВАМ нравится, милорд!

Черт, ох черт! Что же это? Она сжалась в комок, пытаясь дышать, тело не слушалось, мышцы тянула-дергала слепящая судорога. Он же просто ударил! Что… что случилось?

– Снял блокировку с твоей птички, – любезно отозвался Вадим. – Тебе все равно не уйти, комната накрыта несколькими щитами, а твой Феникс проголодался, ведь так? Очень…

Господи… о господи!

Девушку затрясло. Феникс? ЕЕ ФЕНИКС? Эти судороги, выгибающие тело, это ощущение, что ее пожирают изнутри… Она просто не узнала эту боль! Потому что никогда эта боль не была такой… Феникс никогда не оставался без еды так долго… Господи. Наверное, она в этот миг выглядела достаточно испуганной. Потому что Вадим наконец выглядел почти довольным.

– Это чтоб комната не казалась тебе курортом, пока я не решу, что с тобой сделать. Наслаждайся каждым прожитым днем, верный мой феникс.