«Доброе утро, леди и джентльмены. Следующая остановка — Лимерик-Джанкшн. Пересадка на Лимерик, Эннис и Трэли. Конечная остановка — Корк».

Найалл, доев остатки сандвича, снова уставился в окно. Перед ним, за запыленным стеклом, расстилались поля, мягко закруглявшиеся к горизонту, где сплошной стеной чернели деревья. Что было за ними, Найалл не мог различить.

В первый раз с той самой минуты, когда он нашел дневник Фионы и добровольно, повинуясь внезапному импульсу, взял на себя роль его хранителя, в нем проснулся страх.

К тому времени, когда Найалл поймал попутку, водитель которой согласился подбросить почти его до того места, куда он хотел попасть, уже совсем стемнело. В любом случае ни одного автобуса из Корка до самого Каслтаунбира до шести часов вечера не было, так что Найалл довольно долго клацал зубами на вокзале под ледяным дождем, размышляя, стоит ли его затея того, чтобы так мучиться. Сам Корк, расстилавшийся позади железнодорожных путей, словно якорем, цеплявшим станцию Кент к остальной части города, показался ему вымершим — просто унылым нагромождением серых бетонных блоков, которое можно встретить в любом уголке земного шара.

Водители такси, прикрываясь от дождя, пробегали мимо него, торопясь к пабу. В их взглядах читалось презрение — еще один безденежный путешественник. Найалл не обижался — в сущности, так оно и было. Робко помахав им рукой, он гадал, случалось ли Джиму испытывать то же самое тоскливое чувство, будто все вокруг чуждо ему, — и в конце концов решил, что вряд ли. К этому времени Джим наверняка уболтал бы какую-нибудь дамочку и нежился бы сейчас в теплой постели — вместо того чтобы мокнуть под дождем.

Мимо пронесся какой-то юнец на мотоцикле — заметив уныло сгорбившегося Найалла, он притормозил и слегка повернулся в его сторону.

— Куда едешь?

— Куда-нибудь поближе к Каслтаунбиру, — ответил Найалл. Внутренний голос, встрепенувшись, зашептал ему в ухо, что, возможно, стоит остаться — и никуда не ездить… как бы потом не пожалеть об этом. Но кроссовки Найалла уже расползались. Он простоял тут битых пять часов — и до сих пор ни один человек не поинтересовался, куда ему нужно.

За щитком блеснули зубы. Ослепленный ярким светом фар Найалл увидел, как парень, смутный силуэт которого едва угадывался в темноте, коротко кивнул.

— Ладно, приятель. Тогда запрыгивай — ну, если не собираешься пустить тут корни.

Найалл поспешно уселся позади — и, моментально пожалев об этом, обхватил парня за талию. Желтый мотоцикл, подпрыгивая на ухабах и виляя во все стороны, карабкался вверх по склону холма с оглушительным ревом, от которого сотрясались стены тянувшихся вдоль дороги домов. Найалл, почувствовав, как содержимое желудка рванулось наверх, сцепил зубы.

Щурясь от дождевых брызг, Найалл уткнулся носом в потертую кожаную куртку — судя по хрупкому телосложению, его спасителем оказался парнишка несколькими годами моложе его самого. Окостеневшие пальцы скользили по мокрой коже — перепугавшись, что на очередном крутом повороте он вылетит из седла, Найалл заорал, чтобы тот сбросил скорость. Но парнишка то ли не слышал, то ли просто решив подшутить над незадачливым спутником, вместо этого еще прибавил скорость.

— Какого хрена тебе понадобилось у нас в Беаре? — прокричал мотоциклист, круто вильнув влево, чтобы избежать столкновения с грузовиком, ехавшим прямо по разделительной полосе. — Тут же тоска зеленая, приятель. Что тут делать — только пить да клеить евробабенок, больше ничего. А сам-то ты кто будешь? Какой-нибудь писатель небось? Или любитель путешествовать на своих двоих?

— Я работаю на почте, — проорал в ответ Найалл, едва не откусив при этом язык. Зубы у него клацали, как кастаньеты.

— С чем тебя и поздравляю! — расхохотался парнишка, выровняв мотоцикл. Дорога пошла под уклон, внизу блеснуло море. — Никогда еще не видел, чтобы почтальоны разносили почту в такую собачью погодку, как сейчас. Ну ты и крут, скажу я тебе! — Дождь понемногу перестал, превратившись в густой туман, грязно-белые клубы его липли к земле, словно облака, заплутавшие в темноте и перепутавшие небо с землей. Оглушительный рык мотоцикла поглотил остаток фразы — парнишка в шлеме газанул, выжимая из своего «железного коня» последние силы, и вцепившийся в мотоциклиста Найалл обреченно закрыл глаза, смирившись со своей судьбой.

Так они ехали около часа. Найалл уже всерьез подумывал о том, чтобы спрыгнуть на ходу, но потом отказался от этой мысли. На такой скорости это была бы верная смерть. Чем дальше они забирали на запад, тем страшнее ему делалось — дорога раскручивалась, словно пружина, и Найалл, зажмурившись, мертвой хваткой вцепился в парня. Мелькнул исхлестанный дождем щит с надписью «БЭНТРИ — Бианнтрай». Найалл, очнувшись, похлопал мотоциклиста по плечу, втайне надеясь на то, что тот наконец оставит в покое рукоятку газа. К его немалому изумлению, оглушительный рев мотоцикла оборвался, заскрежетал гравий, и они резко остановились возле развилки. Найалл, мысленно перекрестившись, неуклюже сполз на землю и, попытавшись выдавить из себя улыбку, с благодарностью протянул своему спасителю руку. Мокрые ветки сосен раскачивались у него над головой, словно исполинские «дворники».

Парнишка, подняв щиток шлема, весело подмигнул.

И тут оказалось, что лихой мотоциклист, из-за которого они пару раз едва не убились на скользкой дороге, девушка — на первый взгляд не старше восемнадцати лет.

— Спасибо вам огромное, — пробормотал Найалл. — Но, думаю, дальше уж я пешком…

— На здоровье, — кивнула девица, взглядом давая понять, что она думает о типах вроде него. — Вы еще ничего — продержались дольше других, — хихикнула она. — И зарубите себе на носу: на такой дороге, как эта, если увидите впереди фары, прыгайте на землю еще до того, как услышите шум двигателя, ясно? А иначе вас размажет по дороге — вы и глазом не успеете моргнуть. И тогда вам крышка, согласны?

— Спасибо.

Склонив голову на плечо, девушка разглядывала топтавшуюся возле нее жалкую фигуру своего случайного попутчика, чьи длинные спутанные волосы и потертые джинсы мало напоминали привычную форму почтальона. — Кстати, напомните, чего это вас занесло в Беару? Вы что-то говорили, да я не расслышала.

— А я и не говорил, — пробормотал Найалл. С тоской разглядывая пустынную дорогу, он мысленно прикидывал, много ли у него шансов, что кто-то остановится, чтобы его подвезти. — Разыскиваю одного человека.

— Тогда советую поторопиться, — опустив щиток, девушка решительно крутанула рукоятку, и мотоцикл послушно взревел. Она добавила что-то еще, но фраза так и растаяла в воздухе, когда девушка, лихо развернувшись, исчезла за поворотом, оставив после себя облачко едкого дыма. Найалл постоял какое-то время, глядя ей вслед и прислушиваясь к стихающему вдалеке рыку мотоцикла. Наконец он замер окончательно, теперь Найалл не слышал ничего, кроме шороха дождя. Ему оставалось не меньше тридцати миль. Парень с грустью оглядел кроссовки — одна из них, окончательно расклеившись, смахивала на открывшую от удивления рот саламандру, из пасти которой, словно язык, торчал черный носок. Откуда-то из-за скал снова донеслось эхо — судя по всему, сумасшедшая девица на мотоцикле пришпорила своего «скакуна». А потом все стихло, и Найалла обступила тишина.