— Если не хочешь, не уезжай, — прозорливо зыркнула на меня Ирка. — Скажи, что голова болит.

— Мне ж не сексом заниматься, — фыркнула я. — Ромке спать давно пора. Так что я поеду. Уже отошла немного.

— А я нет, — хищно оскалилась сестра. — Я буду ждать подробностей. И если ты не позвонишь, я приеду с мелочью наперевес, и мы тебе вынесем остатки мозгов.

Ирка гордо посмотрела на Марка с Альбиной, а мне снова стало грустно. Если бы я десять лет назад не умчалась неведомо куда, у нас бы с Ивановым были дети. А не у Иванова с Алёной.

Короче, я запуталась, истерзалась, расстроилась. Молчала всю дорогу. Дети, почувствовав моё настроение, притихли. Ромка жался и в глаза заглядывал. Медведь мрачнел и молчал, будто в рот воды набрал.

— Ну наконец-то! — встретила нас на пороге баб Тоня. — Мы тут с Селеной вещи твои назад, Ань, занесли!

— Да не нужно было, — попыталась я возразить. — Дмитрий Александрович вернулся. Я теперь домой буду ездить ночевать.

— Нужно, не нужно, а вещам негоже валяться, где попало. А то шастают всякие, а потом добро пропадает! А вы что такие кислые-то, а?

— Нормальные мы, — буркнул Иванов, на меня поглядывая.

— Обедать будете? Мы с Селеной пельменей налепили, — из бабули так и прёт самодовольство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Будем, — отвечает за всех Иванов, и пока мы с детьми моем руки, я слышу, как баб Тоня Димке докладывает:

— Тут Кристина звонила. В гости хочет. А я ж без тебя не распоряжаюсь, ни-ни!

— Хочет, значит нужно ей доставить радость, как ты считаешь?

Баб Тоня что-то лопочет. Голос у неё радостный. А Димка, кажется, снова звонит.

Пельмени удались на славу. Мы баб Тоню захвалили, а она только смущалась и волосы поправляла небрежно рукой.

Ромку Иванов на руках в детскую нёс: ребёнок наконец-то наелся, успокоился, и засыпать начал. Поздновато, но что поделать. Придётся Димке подольше спать не ложится сегодня.

В детской Ромка меня за шею обнял.

— Полежи со мной! — потребовал. И мы Иванова выгнали. Легли рядышком.

— Бабуфка Кристина приедет, — хихикнул вдруг Ромашка. А я застыла. Вот так превращаются в соляные столбы.

— Бабушка Вера? — переспросила. Вдруг сонный малыш перепутал?

— Нет! — мотнул головой Ромка. — Только это секрет, ладно? Она терпеть не может, когда её так называют. Но ведь она ба-буф-ка, понимаешь?

И тут я поняла, что ничего не поняла. Бабушка? Кристина?.. Кажется, нужно кому-то психушку вызывать с санитарами. Ну, мне, например.

Дмитрий

— Что за спешка, Дим? — спросила Кристина. — То не дождёшься, то в приказном тоне.

— Давай, приезжай уже, — я честно старался не рычать. Только перепадов Кристининого настроения мне для полного комплекта не хватало.

Я мечтал упасть и уснуть. Особенно после пельменей. Особенно в детской, где Ромка и Аня. Прижать бы их к себе и вырубиться.

Нервотрёпка, перелёт, договоры не подписаны остались, а тут своё кино. Сериалы из жаркой Мексики отдыхают. Но я жаждал завершить все незакрытые должки и наконец-то устремиться в светлое будущее.

Пунктом номер один — уломать Кристину, которая то без мыла во все отверстия лезла, то взбрыкнула, как кобыла необъезженная.

— Как-то я не готова, — бухтела она, — и Митя сейчас не в городе.

— Крис, — прервал я её сомнения. — У тебя есть шанс. Всё исправить. Повернуть реки вспять. Стать, наконец, тем, кто ты есть и обрести покой. Напомни, сколько тебе лет?

— На что ты намекаешь? — взвилась она в своей неповторимой манере. — Я ещё молодая!

— А дурь всё та же, понимаешь? Ты будто взяла и застряла в подростковом возрасте. Дай бог, чтобы твой сын любил тебя всегда и никогда не стеснялся. Не прятался. Не выдумывал басни, как дедушка Крылов. И не подбивал всех родственников ему подыгрывать.

— Вот так ты меня воспринимаешь, да?! — снова артачится Кристина.

— Даже ещё хуже, — закругляю я тупой разговор, — и не раз тебе об этом говорил. Но одно дело подыгрывать тебе в двадцать три года, другое — когда ты уже выросла, а ума так и не прибавилось. Мы тебя ждём. Либо «да», либо «нет», но тогда не звони мне и мозг не выноси, договорились?

Крис долго молчит. Выдерживает театральную паузу. Вздыхает.

— Ладно, ждите, — делает она одолжение, хотя всё должно быть совсем наоборот. Как у неё это получается — ума не приложу. Манипуляторша. Всю жизнь так живёт и всё ей с рук сходит. Относительно.

Главного я ей, конечно, не сказал. О том, что придётся говорить правду хотя бы Ане. Но сейчас важно вытащить Крис из логова, а уж потом махать шашкой наголо, рубя налево-направо головы её индивидуальной гидры.

Мысленно я стёр пот с усталого чела. Иногда проще ворочать огромной компанией, чем решать домашние вопросы и воевать с родственниками.

Оставался ещё один нерешённый вопрос. Его я тоже решил не откладывать на потом.

Бывшая ответила на девятом гудке. Выжидала. Хотя я был уверен: она держала руку на пульсе и знала, что я обязательно позвоню.

— Алло, — голос её звучал по-королевски, а у меня аж зубы заболели, так я мечтал не слышать её больше лет сто. «Никогда» — слишком идеально и вряд ли выполнимо. Даже если б у меня был ручной джинн в кармане.

— Привет, дорогая, — вложил я побольше яду и тротила в голос. — Что это был за демарш?

— А в чём дело? — бойко огрызнулась бывшая. — Имею полное право!

— Полные права ты потеряла три года назад. А если учесть, что всё это время ты стойко игнорировала нас, то твоё появление, мягко говоря, выглядит странно и нелепо. В чём дело?

Пауза. Я слышу, как она дышит в трубку.

— Это нетелефонный разговор, — сдабривает она тон почти интимным мурлыканием. — Нам надо встретиться и всё обсудить.

— Время и место, — я готов ей противостоять, как никогда. — И учти: приблизишься к детям или ещё раз нарушишь границы моей собственности, разговора не получится. Я натравлю своих адвокатов и не оставлю от тебя мокрого места.