В целом ионийские тираны разрушили старый порядок, но сами не сумели создать стабильное правительство; в этом смысле они принесли еще больше вреда, чем тираны в дорийских государствах в метрополии. Последствия тирании в Ионии также усугублялись тем, что ионийцы были лишены и дисциплинированности дорийских общин, и необходимости держать в подчинении обширные слои неравноправного населения. Племенные связи здесь были слабее, а индивидуализм сильнее, чем на материке, поэтому для Ионии характерна более неприкрытая борьба между олигархией и демократией, между богатством и бедностью. Фракции ослабляли государство политически, и они одно за другим оказались под властью Лидии, а позже – Персии. Но их экономическое процветание практически не пострадало: с одной стороны, Иония занимала выгодное положение в расширяющейся сфере греческой коммерции и вовсю им пользовалась, а с другой – внутренняя борьба, вероятно, затрагивала лишь членов политических группировок. Лишь гораздо позже, при ухудшении экономических условий, стали очевидны все последствия фракционных раздоров в греческих государствах.

Быстрый рост экономического процветания способствовал укреплению средних и нижних классов в тех ионийских городах, которые особенно активно участвовали в морской торговле. Таким государством в начале VI в. был Хиос. Здесь узкий круг аристократии лишился власти, после чего было создано умеренное правительство с некоторыми демократическими чертами. Государственные указы издавало народное собрание, вероятно, путем голосования в полном составе. Граждане имели право обращаться в Народный совет, в который от каждой филы избиралось по 50 членов. Этот совет собирался на свои сессии раз в месяц для разбора гражданских дел и завершения слушаний по апелляциям, а его исполнительный орган состоял из народных магистратов (demarchoi). Кроме народных магистратов, Народного совета и народного собрания, имелись еще государственные чиновники (basileis) и, вероятно, второй, более старый совет, представлявшие собой наследие аристократического государства и развившиеся из системы фил. Основой наших знаний о хиосском государственном устройстве служат надписи на камне, найденном на обочине у современного города Хиос, которые фиксируют постановления народа, касающиеся отправления правосудия. Из этих надписей мы можем получить первое представление об избранном хиосцами методе разрешения государственного кризиса, особенно подходящем для ионийского духа.

В течение X в. Афины являлись сильнейшим государством на материке. Они отбили скоординированные атаки пелопоннесских дорийцев, а затем организовали ионийское переселение. Афинская керамика позднего протогеометрического периода была самой изящной в Греции, а влияние Афин распространялось далеко за их границы. Ни одно дорийское государство не могло сравняться с этими достижениями. Но впоследствии Афины утратили свое лидерство, и в период 735–625 гг. аттическая керамика, хоть и сделанная с большим искусством, распространялась лишь по соседним территориям. Теперь Афины далеко отстали от дорийских государств – Коринфа, Спарты и даже Мегары. Дело было не в упадке Афин, а в резком возвышении последних. Дорийцы лидировали в кораблестроении, в великих колониальных предприятиях и в коммерческой экспансии, они имели лучшее гоплитское войско, чеканили монету и первенствовали даже в «восточном» стиле керамики. Объяснение этому следует искать в сфере политики. Дорийские государства превратились из разобщенных племенных царств X в. в новые полисы, имеющие меньшие размеры, но более сплоченную организацию, и более динамичные. Афины же оставались именно племенным государством, численностью граждан превосходящим Коринф и Фивы, но с более рыхлой структурой и потому не столь эффективным. Задачу о том, как наделить Афины сопоставимой политической организацией и как реализовать их духовный и людской потенциал, решали два афинских государственных деятеля – Солон и Клисфен.

По своим размерам Аттика не уступала Беотии. Но если в Беотии возникли десятки полисов, то Аттика в течение столетий оставалась единым государством. Мегарида имела меньшую площадь и намного меньшую численность граждан; однако мегаряне существовали благодаря классу сервов, а в Аттике, как и в Беотии, сервов не было. Аттика делилась на три округа: равнина (pediake) – территория вокруг Афин и Элевсина; побережье (paralia) – выдающийся в море полуостров, заканчивающийся мысом Сунион; и нагорье (diacria) – северные районы, в основном занятые горами Парнес и Пентелик. Все население делилось на четыре филы, названия которых сохранились во многих заморских ионийских государствах. Каждая ионийская фила подразделялась на три братства (phratriai); поскольку землевладения членов фратрий были четко определенными и неотчуждаемыми, каждая фратрия в географическом смысле именовалась третью (trittys). Таким образом, в Аттике было двенадцать фратрий и двенадцать триттий. Они являлись фундаментом государственного устройства вплоть до реформ Клисфена 508 г. Каждая фратрия состояла из двух групп – членов родов (gene) и членов гильдий (orgeones). Основное различие между ними в том, что члены родов работали на земле (и владели ею), а члены гильдий занимались торговлей и ремеслами.

Род являлся большой семейной группой, состоящей из многих домов; одни дома рода (oikoi) были знатнее других. Например, Фемистокл был членом рода Ликомедов, но происходил не из ведущего дома, в то время как Перикл был членом ведущего дома Бузигов со стороны отца и Алкмеонидов со стороны матери. При создании племенного государства число родов было зафиксировано; и поскольку членство в них было наследственным, новых родов не возникало. До Солона семейный надел не мог уйти из семьи, а если семья вымирала, то из рода. Таким образом, земля – самая важная форма собственности – была неотчуждаема. Гильдии появились позже. Приезжавшие в Аттику изгнанники часто получали гражданство. Сперва их принимали в роды. Позже, вероятно в период перед ионийской миграцией, они объединялись в гильдии, численность которых могла увеличиться за счет новых членов; допускалось также создание новых гильдий. Гильдии не имели корней в семейной системе и не участвовали в первоначальном распределении земли между семьями; исходя из этого, можно предположить, что собственность члена гильдии могла быть отчуждена путем продажи или передачи по завещанию.

Афинянин, достигавший зрелости, получал равноправие, будучи принят во фратрию в качестве либо члена рода, либо члена гильдии; после этого его регистрировали в списке его фратрии и рода или гильдии. Если впоследствии кто-то оспаривал законность его членства, то из фратрии, рода или гильдии вызывали свидетелей. Роды и гильдии представляли собой не просто общественный и политический способ существования. Они глубоко коренились в религиозной жизни государства. Церемония принятия новых членов носила религиозный характер и включала в себя религиозные обязательства. Фраторы и оргеоны совершали корпоративные богослужения. Еще сильнее были религиозные связи, скрепляющие род. Роды владели собственными храмами и гробницами в сельской местности, а их погребальные обряды стали частым предметом изображения на аттических вазах начала VII в. Их привязанность к местности, в которой находились их древние святилища и могилы, была сильнее привязанности к Афинам. Кланы обладали большим социальным и политическим могуществом, чем гильдии. Они представляли собой племенную элиту, имели численное большинство и владели всеми плодородными землями Аттики. Из родов происходили наследственные жрецы государства, такие, как Эвмолпиды, Керики и Этеобутады. Вероятно, проведение религиозных церемоний, судопроизводство и прием новых членов в фратрии осуществляли истинные gennetai, старейшины родов, так как каждая фратрия и каждый клан, в свою очередь, являлись государством в государстве.