Как видно, Чаус всё же достал свой заветный блокнот, поскольку ответил лишь после долгой паузы.

– На пятом витке погиб соискатель, – заявил он. – Но там всё чисто, просто дурёха захотела до золотого румба дотянуть.

– Нет. Пожалуй, не то. Дальше!

– Две инициации шесть-семнадцать. – Чаус умолк и вдруг прищёлкнул пальцами. – Да! Они же все знакомы были! Пять человек из одного городка приехали. Первый, четвёртый, шестой, девятый и одиннадцатый витки.

– Интересно, – хмыкнул доцент, – но опять не то. Срыв принудительной инициации, конечно, мог сказаться, но дело точно в особенностях инициации основной. Что там на девятом витке случилось?

– Да ничего не случилось. Угнетение дыхательной функции было, но реанимировали вовремя.

Звонарь и слушать ничего не стал.

– Либо твой рассказ меня устроит, либо я дам делу официальный ход, – заявил он без особой угрозы в голосе, но таким тоном, что по спине мурашки побежали.

– Макар Демидович!

– Говори!

Чаус вздохнул.

– С реанимацией мы слегка замешкались, по правде говоря. Его же под самый конец витка накрыло, у нас выбора не осталось: либо откачивать, либо следовать инструкции и высаживать в границах румба. Один жмур уже был, за второго голову бы всей бригаде оторвали, на заслуги не посмотрели. Ну и чуть-чуть с реанимацией не уложились, сразу за Западным лучом его высадили.

– На первом румбе десятого витка!

– По факту – да.

И точно! Я вспомнил, что сначала увидел столб с отметкой «десять», и только потом санитар сиганул со мной через задний борт грузовика!

– О, как! – аж крякнул Трофим Фёдорович. – Это многое объясняет!

– Ничего это толком не объясняет, – в пику ему проворчал доцент. – Нет, теперь понятно, конечно, в чём корень всех бед, но повторить результат мы не сможем. Какая-нибудь другая патология вылезет, не говоря уже о том, что шансы выжить у соискателя будут не слишком высоки. Запрет на пересечение границ румбов не на пустом месте возник! А тут ещё и виток другой!

Это был камень в огород Чауса, и тот не смог промолчать, попытался оправдаться:

– Вариантов не было!

– Иди! – отпустил его Звонарь. – Нет, стой! Андрюша, ты уже закончил? Подпиши уточнение анамнеза, вклеим в учётную книжку. Да подписывай, подписывай! Обещал же дело замять – замну.

Какое-то время ничего не происходило, затем послышался звук шагов и скрип дверных петель, а потом с меня сдёрнули простыню. Я уселся на кушетке и спросил:

– И что со мной?

Доцент не ответил, молча уставившись в окно, а Трофим Фёдорович только руками развёл.

– Случай уникальный, тут с кондачка не разобраться.

Звонарь постучал пальцами по подоконнику и сказал:

– Да не в чем тут разбираться, всё ясно как божий день! Вопрос только в том, что с этим теперь делать. Андрюша, твоё мнение?

Ассистент доцента озадаченно хмыкнул.

– Оперирование во время резонанса сверхэнергией в противофазе точно связано с нестандартной инициаций. С этим ничего уже не поделать, да и ненужно. Остаются сложности с фокусировкой и обработкой входящего потока. Тут надо энергетические каналы смотреть.

– Именно! – воздел Звонарь к потолку указательный палец. – Если сорвалась принудительная инициация на первом витке, то могли остаться затяжки, которые приводят к турбулентности входящего потока, а это дело поправимое. Андрюша, будь добр, сходи за Лизаветой Наумовной. Она у себя должна быть.

Ассистент доцента вышел из кабинета, вслед за ним к двери двинулся и Трофим Фёдорович.

– Пойду, – буркнул он на ходу. – На дух эту дамочку не выношу, только полаемся зазря.

– Идите, – отпустил инструктора Звонарь, уселся за стол, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Потом обратился ко мне: – Хочешь способности подтянуть?

Мог бы и не спрашивать. Я кивнул.

– Хорошо.

На этом наше общение и закончилось, а затем в коридоре послышался перестук каблучков, и в оставленную открытой дверь прошла миленькая сероглазая шатенка лет тридцати – миниатюрная, но отнюдь не хрупкая; бесформенной её фигуру не делал даже белый халат. Впрочем, уставился я не неё во все глаза отнюдь не из-за вспыхнувшей вдруг в сердце симпатии.

От дамочки, как поименовал её Трофим Фёдорович, исходил явственный энергетический фон. У меня аж мурашки по коже побежали и зазудело в носу. Показалось, что ещё немного и проскочит искра, но нет – не проскочила.

Лизавета Наумовна перехватила ошалелый взгляд и уставилась в ответ ничуть не менее пристально.

– Что-то не так, молодой человек?

Тут уж на меня воззрились и доцент с ассистентом, я немного даже покраснел и смущённо выдавил из себя:

– Фон. От вас фонит сверхсилой.

– И в самом деле, – хмыкнул доцент. – Лизавета Наумовна, потенциал вы держите немалый. Неужто решили на второй разряд сдавать?

Дамочка изогнула бровь.

– Меня позвали поговорить об этом?

– Нет, вовсе нет, – улыбнулся Звонарь и перевёл взгляд на меня. – И всё же странно, что оператор после первой подстройки и без всякого обучения оказался способен уловить ваш фон. Сколько удерживаете – двадцать процентов от норматива?

– Это моё личное дело! – отрезала тётенька и глянула на меня с откровенным раздражением.

– Едва ли больше, – продолжил Звонарь, проигнорировав недовольство собеседницы. – Лично я без подсказки ничего не уловил, и совершенно непонятно, как сумел ощутить фон молодой человек.

Я счёл нужным заметить:

– Это уже второй раз.

– А первый? – заинтересовался доцент. – Подробности, пожалуйста!

– На той неделе повстречался с профессором Палинским…

Звонарь после этого моего заявления даже фыркнул.

– О, тут как раз ничего странного! Этот фанатик вечно потенциал на пределе возможностей удерживает.

– И всё же ситуация нетипичная, – отметил Андрей. – Чувствительность у операторов девятого витка крайне невелика, стоит проверить латентные способности к ясновиденью.

– Отметь в анамнезе, – согласился с этим утверждением доцент.

И тут окончательно потеряла терпение приглашённая им дамочка.

– Макар Демидович! Давайте ближе к делу!

– Ах, дорогая Лизавета Наумовна, вы вечно спешите! Всё-то у вас дела! – Доцент вдохнул и указал на свободный стул. – Садитесь. Постараюсь занять как можно меньше вашего драгоценного времени.

Дамочка немного поколебалась, но всё же села и закинула ногу на ногу. Я не рискнул пялиться на неё и отвернулся к окну, а Макар Демидович поведал мою историю и передвинул через стол собеседнице учётную книжку и листок с дополнительными сведениями.