* * *

Перед полицейским участком погибло шесть человек, и всех, кроме одного, убили выстрелом в спину, когда они пытались убежать. Еще шестерых увезли в главную больницу провинции. Полицейские, которые стояли на посту возле клиники, так разволновались, услышав выстрелы с марша, что принялись палить в воздух и случайно убили двоих прохожих. На острове объявили комендантский час.

На следующее утро муж прочитал мне, что пишут об этом в газете. В статьях было полно противоречий.

— Кто-то из свидетелей говорит, что лошадь сразу убила мальчика. А другие заявляют, что он умер от ран позже.

— Какой ужас.

— Ты вот это послушай! — продолжил Чжун Бу с возмущением. — Двадцать четвертый корпус армии США смотрит на происшествие совсем по-другому. Они сообщают, что ребенок «слегка пострадал», когда «нечаянно столкнулся с лошадью полицейского».

Я покачала головой, но Чжун Бу еще не закончил.

— А потом департамент полиции выступил с заявлением, что стрельба на площади была оправданной самозащитой, потому что на участок напали люди с дубинками.

— Но никто ни на кого не нападал! Люди несли разве что детей или плакаты на бамбуковых шестах!

— Да мне-то можешь не объяснять. — С отвращением муж добавил: — Власти называют стрельбу «вызывающей сожаление» и «необдуманной».

Мы были очень расстроены, но потом Чжун Бу отправился в школу, а я — в бульток.

В конце дня, когда мы уже гребли к берегу, нас окликнули хэнё с другой лодки. Мы подплыли поближе, чтобы обменяться сплетнями.

— Полиция арестовала организаторов демонстрации и двадцать пять старшеклассников, — сказала нам глава другого кооператива. — Говорят, ребят в камерах бьют.

Нам трудно было в это поверить.

Той ночью, несмотря на комендантский час, весь остров увешали плакатами: Трудовая партия Южной Кореи обращалась ко всем жителям острова с призывом выступить с протестом против американского военного руководства и бороться с американским империализмом. Активисты объявили сбор средств на помощь выжившим жертвам и семьям погибших. Требовали, чтобы полицейских, которые стреляли в людей, судили и приговорили к смерти. Настаивали на увольнении из полиции прояпонских коллаборационистов. И наконец, призывали всех жителей острова присоединиться к общей забастовке десятого марта.

Руководителю движения было двадцать два года, и он работал учителем, но Чжун Бу сказал мне, что не знает его.

* * *

Крестьяне, рыбаки, рабочие с заводов и хэнё забастовали, как и полицейские, учителя и работники почт. Бизнесмены покинули свои кабинеты в порту, банках и транспортных компаниях. Лавочники закрыли двери магазинов. Забастовка сразу же охватила почти весь остров, но высокопоставленные лица усмотрели в ней влияние коммунистов. Поэтому американские военные поддержали сторонников жесткой линии, а материковое правительство прислало в помощь членов Северо-западной молодежной лиги для поддержания порядка.

Я пошла в бульток не работать, а обсудить ситуацию. У каждой ныряльщицы нашлось что сказать, и новости были сплошь плохие.

— Большинство ребят из Северо-западной молодежной лиги сбежали с Севера, из-за тридцать восьмой параллели. Кошмарные люди! — возмущалась Ки Вон.

Сан Мун тоже бежал с территорий, контролируемых коммунистами, так что я примерно представляла себе, как подобный опыт влияет на человека.

— В лиге много уголовников, бандитов и преступников, — сказала моя соседка Чжан Ки Ён, а потом прибавила еще одну триаду, будто заклинание: — Они буйные, мстительные и склонны к насилию.

— Я тоже про это слышала, — подтвердила Ки Вон. — Они прибыли сюда с пустыми руками, поскольку бежали с Севера в спешке. А теперь им приходится жить «на подножном корме». Вот увидите, они будут воровать нашу еду и любые ценности — точно как японцы, а то и хуже.

Но самую тревожную новость сообщила Юн Су, дочь Ки Ён.

— По словам моей подруги, они превращаются в бешеных псов, когда речь заходит о коммунизме. Участники лиги ненавидят островитян, поскольку считают, что мы все в глубине души красные. Я слышала, они прозвали Чеджудо «маленькой Москвой» и островом кошмаров.

Кое-кто нервно усмехнулся, но смешки быстро стихли.

Одна из старших ныряльщиц, которая до сих пор молчала, сказала:

— Моя дочь вышла замуж в деревню на другой стороне острова. У них там появилась поговорка про этих чужаков: «Даже младенец перестает плакать, услышав о Северо-западной молодежной лиге».

День был теплый, в бульток светило солнце, но у меня мороз прошел по коже, как и у остальных.

Старшая хэнё понизила голос, и нам пришлось наклониться к ней поближе.

— Дочка говорит, в мужниной деревне этих молодчиков называют призраками из кошмарных снов. — Она кивнула в сторону Ки Вон: — Старшая предупредила, что эти люди станут красть еду и ценности. Подумайте о том, что это значит. С другой стороны острова люди уже начали догадываться. Что у нас самое ценное? Наши дочери. Матерям девочек лучше бы поскорее их сосватать. В деревне моей дочери уже тринадцатилетних выдают замуж.

Послышались удивленные восклицания.

— Такого даже при японцах не было, — заметила Ки Вон.

Женщина, рассказавшая про деревню своей дочери, мрачно и серьезно взглянула на нее.

— Тут вот еще в чем беда. Считается, что замужнюю женщину ни один кореец насиловать не станет, но кто поручится? А вдруг эти молодчики…

Воцарилась тишина. Все задумались о своих незамужних родственницах.

Вечером, когда Чжун Бу пришел домой, я рассказала ему, о чем говорили в бультоке. Он не стал отмахиваться, а признался, что и сам кое-что слышал.

Я не стала спрашивать, почему он не рассказывал об этом мне: может, не хотел меня тревожить. Честно говоря, за себя я не особенно тревожилась: я в любом случае сумею позаботиться о себе. Но как же Ю Ри?

— Хотя у твоей сестры не все в порядке с головой и в обычные времена ее сочли бы старой девой, мы не можем позволить себе рисковать. — Я покосилась на мужа и поняла, что решение по этому поводу придется принимать мне. — Мы больше не позволим ей в одиночку гулять по деревне. Придется Ю Ри либо сидеть во дворе, либо ходить с бабушкой Чхо.

Конечно, нашей подопечной это совсем не понравилось. У нее по-прежнему был характер настоящей хэнё, и ее бесила необходимость сидеть на привязи. Но выбора не было.

Тем временем пошел слух, что на горе Халласан в старых японских укреплениях скрываются четыре тысячи бойцов самообороны. Вроде бы они нашли запасы японского оружия, которые пропустили американцы, когда только прибыли на остров и сбрасывали в море вооружение колонистов.

Когда я пересказала Чжун Бу слухи из бультока, он мрачно заметил: