— Не поймёт! — закричала тогда Ярина.

— Ярина, Герман — взрослый человек, он мужчина. Он обязательно справится и поймёт тебя.

— Да я сама себя не понимаю! — взвизгнула в отчаянии Ярина.

— Именно, — отрезал дядя Игнат. — Ты сама себя не понимаешь. Сама себя. В первую очередь необходимо разобраться в себе, в своих комплексах и страхах. Понять, чего ты на самом деле хочешь. Оценить произошедшее здравомыслящим взглядом взрослого, здорового человека, и только потом возвращаться к Герману, если сама этого захочешь. Пообещай мне, что ты будешь следовать рекомендациям своего психотерапевта или психоаналитика, что как следует постараешься разобраться в произошедшем, и лишь после этого примешь решение.

— А то что? — едва не заревела Ярина.

— А то так и останешься маленькой девочкой, не способной на взрослые, взвешенные поступки. Лишишь себя шанса на счастливое будущее. У тебя достаточно денег, чтобы прожить безбедно, но состояние не сделает твою жизнь по-настоящему счастливой, насыщенной, наполненной смыслом. Дай шанс не только себе, но и Герману. Дай шанс вам обоим.

Ярина не поняла ни слова из того, что говорил тогда отец Елисея. Всё казалось сущей глупостью. Ерундой какой-то! Улететь на другой континент, когда Герман умирает, а Нина в буквальном смысле сошла с ума — это и есть взвешенное решение?!

— И постарайся не забывать есть, — добавил дядя Игнат и вышел из дома.

Потом Эндрю очень убедительно повторил слова дяди Игната почти слово в слово, только на английском. Ярина послушала. Улетела.

Она начала ходить к психоаналитику, прислушивалась к тому, что ей говорят, устраивалась в новой жизни. Иногда ей удавалась засыпать без снотворного, порой она строила планы, чувствовала себя полноценным человеком, но чаще… чаще у неё не получалось ничего.

Постепенно к Ярине приходило понимание, что на самом деле важно для неё лично. Появилось представление о том, кем она себя видит в будущем. План, как это осуществить. Крошечными шагами она начала двигаться к цели. Позволила себе единственную роскошь — лайки в инстаграм.

Психоаналитик сказал, что ей движет жажда одобрения от Германа, она согласилась, но от лайков не отказалась.

Герман часто говорил, что она должна думать о своих интересах, считаться с тем, чего она на самом деле хочет. Говорил, что нельзя обесценивать свои чувства, какими бы они ни были. Она старалась.

Всю жизнь Ярина хотела, чтобы её любили, кажется, она была готова на что угодно, лишь бы её любили. По сути, она ничем не отличалась от бездомных животных, за которыми ухаживала: те постоянно искали тепло, тыкались носами в руки, виляли хвостами и поскуливали, выпрашивая ласку. Единственное отличие между ними было в том, что у Ярины имелись деньги — такие же бесполезные для неё, как для любого мохнатого питомца приюта. Ведь деньгами пёс не сможет насытиться в голодный день, они не обезболят погрызенный в уличных боях бок и не укроют от непогоды. Так и Ярине деньги не давали главного — любви.

В тот день Ярина отчётливо поняла, что ей мало, чтобы любили её. Она хотела любить сама.

Она вышла из дома, бросила взгляд на бесконечный океан, сощурилась от слепящих лучей, натянула на нос солнечные очки. Выпила кофе в уличном кафе, поболтала с симпатичным баристой, пожелала хорошего дня и отправилась на прогулку.

— Привет, — ответила она на звонок Елисея на английском, чтобы не привлекать лишнего внимания. Внимание она не любила, слишком много его было в последние годы, начиная с того дня, как её забрали из интерната.

— Надумала? — сразу начал Елисей. Ярина только рассмеялась в ответ.

Елисей прилетел в США в начале лета. Обосновался во Флориде, оплатил учёбу в центре авиации, собирался получить лицензию частного пилота. Обучение длилось всего два месяца, успеешь за летние каникулы.

Уроки с инструктором проходили ежедневно, занимался Елисей по усиленной программе, поэтому тратить время на перелёт в Калифорнию не мог, в отличие от подруги, которая только собиралась поступать учиться, а сейчас наслаждалась свободным временем.

— Нет, — улыбаясь, ответила Ярина. — Прилечу, когда ты получишь лицензию.

— Ладно, — приуныл Елисей, однако быстро взял себя в руки.

Начал рассказывать про полёты, приятеля, который прилетел с ним из Англии с такой же целью — обучение пилотированию, но в итоге болтается целыми днями по Майами и заводит краткосрочные интрижки. И совсем немного про новую подружку. Елисей чуть-чуть стеснялся своего романа на расстоянии, который завязался совершенно случайно с бывшей сокурсницей Ярины — Аней. Ярина не лезла с расспросами к другу детства, не хотела переходить черту.

Им с трудом удалось восстановить общение. Несмотря на взаимное понимание, что былой близости не вернешь, они оба — Ярина это понимала — нуждались в тёплых отношениях друг с другом. Лично с той злополучной ночи они не встречались, и, откровенно говоря, Ярина опасалась этой встречи, потому и отшучивалась постоянно, а Елисей не настаивал.

Домой Ярина возвращалась в сумерках с каким-то неясным предчувствием. Словно стояла на самом краю Гранд-Каньона и собиралась совершить головокружительный прыжок с парашютом с высоты пять тысяч метров.

Территория вокруг небольшого дома, в котором она жила, последние полгода охранялась, и посторонний проникнуть за ограду никак не мог. А значит, человек, который спокойно сидел на просторной террасе, имел право там находиться. Его спокойно пропустила охрана, он, не таясь, смотрел на океан, откинувшись на спинку шезлонга.

Короткие рукава белой футболки открывали татуировки, которые Ярина смогла бы повторить с закрытыми глазами — так часто разглядывала. Торчащий ёжик волос, межбровная морщинка, взгляд, всегда с вызовом — и сейчас тоже.

— Здесь действительно обалденный вид на океан.

— Ты ведь уже бывал здесь, не замечал раньше?

— Откуда ты знаешь, что я здесь был?

— Нашла твою футболку. Я в ней сплю…

— Чёрт. — Герман нервно сглотнул, Ярина проследила за движением кадыка. — Продолжаешь меня соблазнять?

— Получается?

— Отлично получается, — подмигнул он и улыбнулся, поднимаясь ей навстречу.

Он улыбнулся! Вот так просто!

Будто не было ничего. Не было расстояния. Одиноких закатов. Холодных рассветов. Неуютной неуверенности. Нежелания верить себе и верить в себя. Не было чувства вины. Злости. Отчаяния. Не было чувства, будто заблудилась, и никакая нить Ариадны не выведет к спасительному выходу.

Герман улыбнулся. Вот так просто!

Ярина не стала слишком долго думать. Почему бы не шагнуть с края обрыва Гранд-Каньона, зная наверняка, что в воздухе удержит не парашют, а желание любить. Взлетела по ступенькам, не чуя под собой ног, на одном дыхании.

Врезалась в твёрдое, крепкое тело, тут же окунаясь с головой во взаимный жар, обхватила