Она наклонилась ниже, чтобы заглянуть мне в лицо.

– Ты такой извращенец – улыбаешься при виде моих исцарапанных коленок.

– Это ты извращенка. Ты знаешь, почему я улыбаюсь.

– Тебе нравится мысль о том, что мои колени ободраны? – спросила Ханна, улыбаясь все шире.

– Прости, – совершенно неискренне извинился я, покачивая головой. – Но вообще-то да.

Ее улыбка медленно угасла. Ханна провела пальцем по моему подбородку, изучая видневшийся там небольшой шрам.

– Откуда у тебя это?

– Еще с колледжа. Одна леди отсасывала мне, но что-то у нее не задалось, и она сжала зубы. Я влетел мордой прямо в изголовье кровати.

От ужаса Ханна выпучила глаза: это было ее худшим оральным кошмаром.

– Правда?

Я дико расхохотался, не в состоянии больше врать.

– Нет, неправда. В десятом классе я получил по лицу лакроссной ракеткой.

Ханна зажмурилась, делая вид, что моя байка ничуть ее не повеселила, но я видел, что она с трудом сдерживает смех. В конце концов она снова взглянула на меня.

– Уилл?

– М-м-м?

Я выбросил последний тампон и, закрутив крышку на бутылочке с перекисью, бережно подул на царапины. Теперь, обработав все, я решил, что ей не понадобится даже пластырь.

– Я поняла, почему ты говорил, что хочешь быть осторожным из-за нашего общего прошлого. И я прошу прощения за то, что повела себя так небрежно.

Я улыбнулся Ханне и автоматически провел рукой по ее икре, прежде чем понял, насколько интимен этот жест.

Прикусив нижнюю губу, она шепнула:

– Я почти все время думаю о субботней ночи.

Снизу донесся шум автомобильного гудка. По Сто первой неслись машины – люди спешили на работу. Но в квартире Ханны воцарилась абсолютная тишина. Мы просто смотрели друг на друга. Ее глаза становились все больше и все тревожней, и я понял, что чем дольше молчу, тем сильней она смущается.

Но я все никак не мог протолкнуть слова сквозь комок в горле. Наконец я выдавил:

– Я тоже.

– Я никогда не думала, что такое бывает.

Я заколебался, опасаясь, что она не поверит мне, и все же сказал:

– Я тоже.

Ханна подняла руку и, промедлив секунду, протянула ко мне. Ее пальцы зарылись мне в волосы, а затем вся она подалась вперед и, широко распахнув глаза, прижалась губами к моим губам.

Я застонал. Сердце бешено забилось в груди, жар пополз по коже, а член ожил и начал твердеть. Все тело напряглось.

– Все в порядке? – спросила она, откинувшись назад и обеспокоенно глядя на меня.

Я хотел ее так сильно, что боялся быть грубым.

– Черт, да, все просто супер. Я так боялся, что больше никогда не буду с тобой.

Поднявшись на нетвердых ногах, она взялась за подол своего свитерка и стянула его через голову. Ее кожа блестела от пота, волосы спутались, но мне хотелось только войти в нее, чтобы она отдавалась мне часы за часами.

– Ты опоздаешь на работу, – шепнул я, глядя, как она снимает спортивный лифчик.

– Ты тоже.

– Ну и плевать.

Ханна выскользнула из штанов. Чуть повертев задницей, она развернулась и на одной ноге пропрыгала в спальню.

Я раздевался на ходу, сдирая с себя футболку, скидывая штаны и оставляя все это валяться на полу в коридоре. Когда я вошел, Ханна лежала на кровати поверх покрывала.

– Тебе еще нужна первая помощь? – улыбнулся я, укладываясь на нее и целуя от пупка до груди. – Что-то еще болит?

– Угадай, – выдохнула она.

Не спрашивая, я потянулся к ящику, где она хранила презервативы. Затем, по-прежнему без слов, разорвал одну упаковку и передал ей. Ханна уже ожидающе вытянула руку.

– Ну уж нет. Сначала надо немного поиграть, – выдохнул я ей в шею, ощущая, как она раскатывает резинку по моему члену.

– Мы уже вдоволь наигрались в моем воображении с воскресного утра, – шепнула Ханна. – Вряд ли я нуждаюсь в дополнительном разогреве.

Она была права. Когда она направила меня и, обхватив мои бедра, ввела внутрь одним медленным движением, там было уже мокро и горячо. Пальцы Ханны сжали мои ягодицы, задавая быстрый и жесткий ритм.

– Мне нравится, когда ты такая жадная, – промурлыкал я ей в шею. – И кажется, я не смогу насытиться тобой. Вот так, когда ты со мной, подо мной.

– Уилл… – она вдавилась в меня, обняв руками за плечи.

Я слышал лишь шелест простыней и хлюпающие звуки нашего соития – ничего больше. Весь остальной мир исчез, звук отключился.

Ханна тоже тихо и завороженно смотрела туда, где я двигался в ней.

Я просунул руку между нами и начал ласкать ее тело – мне нравилось, как она выгибает спину, отрываясь от постели, и как закидывает руки, цепляясь за изголовье.

Черт.

Свободной рукой я сжал ее запястья и растворился в ней, в теплоте, в бездумье, в ритме наших тел, перекатывающихся и трущихся друг о друга на влажных от пота простынях. Я сосал и кусал ее грудь, прижимая к кровати запястья и привычно ощущая, как мой оргазм зарождается низко между бедер, в основании спины. Я качался над ней все быстрее и быстрее, наслаждаясь шлепками моих бедер о ее тело.

– О черт, Сливка.

В ее широко распахнутых глазах вспыхнули искры, зажглось понимание и восторженное желание видеть, как я достигаю кульминации.

– Почти, – шепнула она. – Я почти.

Я начал быстрее массировать ее клитор тремя плотно сжатыми пальцами. Ее короткие хриплые вскрики стали громче и напряженней, а по шее разлился характерный румянец. Она забилась, вырывая запястья из моей руки, а затем кончила с диким криком, дергая бедрами и втягивая меня в себя.

Я держался на тонкой нити, быстро и сильно двигаясь, пока она не обмякла, а затем отпустил себя и просипел:

– Кончаю…

Выдернув член из нее, я сорвал презерватив и отшвырнул его в сторону, а затем начал водить рукой по всей длине.

Глаза Ханны вспыхнули от предвкушения. Она приподнялась на локтях, пристально глядя на мою руку. Ее внимание и то, как она откровенно наслаждалась зрелищем… это доконало меня.

По моим ногам и позвоночнику пронесся жар, спина резко выгнулась. Во мне запульсировал невероятно сильный оргазм, вырвав изо рта громкий стон. В голове крутились образы Ханны с раздвинутыми подо мной бедрами, со скользкой нежной кожей, с широко открытыми глазами, в которых без слов можно было прочесть, как ей хорошо. Какое удовольствие я ей доставил.

Жар, жар, пульсирующий жар… я почувствовал себя опустошенным.