О да, и мы это знаем.

МИПы и БИПы призваны умилостивить гневных Держимолний, обитателей Лихой Пустоши Ять, о да, да, и еще тридцать три раза «о да», ибо страшна месть глухих к мольбам, на чем разрешите откланяться…

Особенный это был Чижик, умный: и ведерко таскать умел, и спеть, по нужде, за канарейку мог.

М. Е. Салтыков-Щедрин

В свое время идея БИПа показалась мне просто блестящей, свежей и оригинальной. Сейчас же, глядя на приближающихся тугриков, я начал в этом сильно сомневаться. Идея блестела куда меньше – на фоне сверкания доспехов и нарастающего топота копыт.

– Уходить надо. Нам-то с тобой, рыцарь, наплевать и забыть. Судьба лучников, подозреваю, тебе безразлична. А парня жалко. Мне его еще реанимировать…

Что-то в словах Червя выглядело фальшивым, натянутым, но разбираться в смутных ощущениях было некогда.

– Есть место. Храм Кривой Тетушки. Он на отшибе, солдаты мимо пройдут. И шарить там никто не станет.

– С чего решил, что мимо пройдут? А ну как застрянут в городе?!

– С того. У тугриков времени в обрез. Им крепость штурмовать надо, пока Гонг не грянул.

Червь поджал губы, раздумывая, но возражать или переспрашивать не стал. Уже на ходу, ныряя вслед за мной под своды леса, поинтересовался:

– Твое логово, да?

– Угу.

– Так и знал! А я ведь тебя, считай, вычислил. Не знал только, что ты в самом храме объявляешься…

Антон шел следом за нами. Обезлученные лучники прикрывали арьергард. Вернусь – надо будет этот глюк поправить!

Непременно.

* * *

Бут-Бутан отполз назад, больно оцарапав щеку о шипастый куст обдерихи.

Обернулся к спутникам:

– Мерзавцы! Они увели Лучшего-из-Людей! Сперва их главный с ним ругался, потом старуха ругалась, так он ее заклятьем сжег! А Лучшенького за это – в плен, на муки!

– Мы должны его спасти! – отчаянно всхлипнула Аю, и это был редкий случай, когда Куриный Лев не стал возражать Носатой.

– П-пошли! Д-д-д… д-догоним!

Трое дерзких бесшумно нырнули в чащу вслед за лучниками. Лишь Мозгач Кра-Кра наступил на сухую ветку да Аю больно зашибла палец о корень ивы-хохотушки, охнув в голос под насмешливое хихиканье ивы. Позади шлепали верблюди – свежеобретенные Ноги Лучшего-из-Людей.

Однако в близящемся грохоте тугриков, спешащих на штурм цитадели Ла-Ланга, никто ничего не услышал.

А у меня особенное счастье…

В. Шекспир

Топча упругою стопой

Асфальт, не вереск,

Иду, распластанный толпой,

На книжный нерест.

За мной бушует бытиё,

Блестя клыками:

«Куда ты прешься, ё-моё!

Где брат твой, Каин?!

Взгляни, ты бледен! Жалок! Пьющ!

В кармане фига!..»

Но сладок ядовитый плющ,

И манит книга.

Меня терзал вагон метро,

Дыша миазмом,

Мир выворачивал нутро,

Крепчал маразмом,

Сулил прокладки, «Бленд-а-Мед»,

Журнальный столик,

Массаж, бесплатный Интернет, —

Но нет! Я стоек.

Смахнув простуженно соплю,

Достав бумажник,

Я книжку новую куплю

О кознях мажьих,

О некромантах-королях

Роман иль повесть,

И у эстета-куркуля

Проснется совесть.

Он скажет: «Да! Пусть я, кощей,

Над Гессе стражду —

Но есть немыслимых вещей,

Которых жажду

Вкусить не скрытно, не тайком,

А в буйстве пира,

Вспоен духовным молоком,

Желаю пива!»

Есть упоение в бою

Назло гадюке-бытию!

Он стоял между строчек

И грустно глядел исподлобья.

Он стоял между слов,

Проклиная занятье свое,

Неразборчивый почерк

И смысла сокрытого ловлю,

Потрясанье основ,

Беспрерывное мифов литье…

Артем Степин

Назвав адрес, королева откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она устала. Она не выспалась. Королеву мучила изжога от скверного ужина, второпях купленного в экспресс-баре девятого вагона; мигрень копошилась в висках, покусывая каждую мысль острыми зубками крысы. Хорошо, что в такси, как прежде в купе СВ, она – единственный пассажир. Но если в первом случае видна рука умницы Альфреда, явно купившего второе место, «создавая даме условия», то сюда пухлые щупальца зама по особым вряд ли могли дотянуться. Просто повезло.

Меньше всего ей сейчас хотелось общаться с попутчиками.

Даже сидеть рядом с кем-то не хотелось.

Этой ночью Польских не решилась нырять в хаотики, заново торить тропу в локус Снегиря. Давнее чутье, очнувшись от долгой летаргии, намекало: опасно. Для кого? Для нее? Для окружающих пассажиров: пьющих, любящих, скучающих? Для Володи?! Она не знала. Наверное, в период «ломки», с неистовством смертника прорываясь в стабилизированные крепости рыцарей, зубами выгрызая брешь, на ощупь отыскивая нужный путь, приобрела дар сродни таланту издательского интута. Считай, есть вторая профессия: монстры издательского бизнеса готовы на все, едва шепнешь им на ушко: «А я, брат, интутка, я фея из бара…»

Идея окончательно вызрела, когда поезд уже тронулся. Такого не делал никто, но королева привыкла быть первой. Скучно, трудно, главные шишки – тебе, зато привычка – вторая натура. Если контакт с блудным Снегирем откладывается до личной встречи, следует хотя бы частично компенсировать ситуацию в целом. «Заморозить» процесс – пусть на короткий срок. А за это время, как говаривал Ходжа Насреддин, кто-то обязательно сдохнет: или шах, или ишак, или я.

…или я?!

Обычно полагая обилие курсивов в тексте признаком слабости автора, тонущего в обилии акцентов, сейчас Польских тихо посмеивалась над собой: думаю сплошными курсивами. Старею?

Не зря она затребовала у Гобоя мобильный телефон. Как чувствовала: понадобится. Разбираться с мудреной игрушкой пришлось дольше, чем Тамара рассчитывала: техника вечно откалывала шуточки с наивной королевой. Но в итоге победа осталась за Польских. Шестнадцать номеров телефонов. Шестнадцать рыцарей Ордена. Коды городов.