Следующий абзац этой главы вызывает большое недоумение у комментаторов. Сунь-цзы говорит следующее: «Полководец, постигший, что есть выгодного в “Девяти изменениях”, знает, как вести войну». О каких это «девяти изменениях» идет речь? В тексте самой главы – ни до этого места, ни после – нет ничего похожего на перечисление каких-либо «девяти изменений».

Как уже говорилось, Чжан Юй полагает, что отсутствие этого перечисления объясняется дефектами текстов трактата. По его мнению, восемь положений, данных в конце предыдущей главы, следует перенести в эту главу и соединить с изречением: «В местности голой и безводной не задерживайся». Но неправомерность сближения этого изречения с прежними восемью положениями была уже показана выше. Поэтому объяснение Чжан Юя должно быть отвергнуто.

Другой комментатор – Хэ Янь-си – предлагает другое решение: он берет пять предписаний в начале главы, касающихся местности, соединяет их с четырьмя вышеописанными «исключениями» и получает девять положений, которые он и хочет считать «девятью изменениями».

Это решение вопроса еще менее приемлемо, чем первое.

Но где же все-таки эти «девять изменений»? Ведь о них говорится в тексте; более того, так называется и вся глава. В главе XI, названной «Девять местностей», описаны именно девять категорий местностей, т. е. заглавие точно соответствует содержанию. Так и здесь: заглавие должно соответствовать содержанию.

Однако это так только при первом взгляде. В действительности совершенно неправильно было бы отождествлять оба эти заглавия – «Девять изменений» и «Девять местностей». Слово «девять» в сочетании «девять местностей» не то, что «девять» в сочетании «девять изменений». В первом случае это число, арифметическая величина, во втором – категория.

«Девять», «девятка» – это название верхней черты в гексаграммах «И-цзина», это – полюс, предел ицзиновского движения чисел, высший пункт нарастания, которое переходит затем в исходное положение, с тем чтобы опять путем нарастания достигнуть своего предела – «девятки» и снова вернуться к началу, но уже в новой форме. Это и есть «перемены» «И-цзина», вечные изменения явлений, вечный переход от одного состояния в другое. Таким образом, в контексте с понятием «изменения» число «девять» получает совершенно особое значение – предела, кульминационного пункта. Следовательно, «Девять изменений» – это высший предел процесса изменений, а в более общем, не специальном языке – вообще бесчисленные и бесконечные изменения.

Поэтому нечего искать в тексте обязательно каких-либо девяти положений. Все, что говорил Сунь-цзы до этого, рисует именно эти изменения, потому что он не устает повторять, что все его правила на деле существуют в бесконечном числе вариантов и модификаций. «Тысяча изменений и десять тысяч превращений» – такова его основная мысль.

Таким образом, понятно, почему Сунь-цзы заговорил об этих «девяти изменениях» сейчас же после своих «пяти исключений». Эти исключения служат очень наглядным, так сказать, общедоступным доказательством относительности всех правил и будто бы незыблемых истин. Что, казалось бы, естественнее идти по дороге? Ведь дорога для того и существует, чтобы по ней ходили. Что, казалось бы, естественнее сражаться с противником во время войны? Ведь война есть сражение с противником, а не что-либо иное. И тем не менее есть дороги, по которым не ходят, есть армии, на которые не нападают. Что же может нагляднее показать наличие «изменений» в любом явлении, в любом положении, в любом законе и правиле? Поэтому Сунь-цзы после всего изложенного и считает возможным сказать:

«Полководец, постигший, что есть выгодного в “Девяти изменениях” (т. е. умеющий извлекать выгоду из всех сменяющихся ситуаций. – Н. К.), знает, как вести войну». Далее он добавляет: «Полководец, не постигший, что есть выгодного в “Девяти изменениях”, не может овладеть выгодами местности, даже зная форму местностей».

Эта фраза раскрывает всю мысль Сунь-цзы. Дело не сводится, как оказывается, только к тому, чтобы следить за изменениями и находить в каждом случае выгодное для себя решение. От полководца требуется более сложное: он должен именно эти самые изменения расценивать как выгоду.

Сунь-цзы заявляет: «Полководец… не может овладеть выгодами местности, даже зная форму местности». Как же так? Ведь вся глава «Формы местности» посвящена именно объяснению этих форм и требованиям к полководцу знать их, без чего он не имеет права и называться полководцем. И вдруг оказывается, что это знание ничего не дает; главное – постичь «Девять изменений».

Сунь-цзы ведет своего читателя как бы со ступеньки на ступеньку. Общие положения, правила, законы нужны. Нужно существование чего-то стабильного, постоянного, определенно формулированного. В какой-то мере это соответствует природе самих вещей и необходимо для поведения. Но это – для первой ступени обучения. Для второй – другое: важно знать, что общие положения, правила не существуют как таковые; нет ничего стабильного, постоянного, определенно формулированного. Есть «перемены», как говорит «И-цзин», иначе – «изменения». Это соответствует подлинной природе вещей. Общие положения, правила существуют в «изменениях»; они и есть эти изменения. Поэтому настоящее знание не есть знание форм местности, а знание «изменений» форм местности, ибо реально форма местности существует в постоянно изменяющемся виде. Стабильное заключено в текучем, постоянное – в непостоянном. Вот это и должен постигнуть полководец.

Следующее место текста, также вызывающее недоумение читателя, – это слова: «Когда при управлении войсками он (полководец) не знает искусства “Девяти изменений”, он не может владеть умением пользоваться людьми, даже зная “Пять выгод”». О каких это «пяти выгодах» идет речь?

Существует два ответа на этот вопрос. Цао-гун и Чжан Юй считают, что «пять выгод» – это те выгоды, которые умный полководец умеет извлечь из пяти предыдущих положений, т. е. пяти исключений. Ши Цзы-мэй полагает, что здесь имеются в виду излагаемые сейчас же вслед «пять опасностей», преодоление которых опять-таки дает выгоду для полководца.

Путь, по которому шли эти комментаторы, ясен. Они стремились во что бы то ни стало найти точно пять каких-нибудь положений, которые можно было бы счесть «пятью выгодами». Но оказалось, что пять есть и впереди и позади этого места. Осталось только разделиться на два лагеря: одним – утверждать, что Сунь-цзы имеет в виду изложенное им выше, другим – что он имеет в виду излагаемое ниже.

Однако сам Чжан Юй в других своих замечаниях становится на верный путь. Он говорит: «Вообще в военном деле есть выгоды и есть изменения. Если знать выгоду и не знать изменений, можно ли овладевать уменьем пользоваться людьми?»

Чжан Юй, следовательно, сам отказывается говорить именно о пяти выгодах, как не говорит и о девяти изменениях. Он говорит вообще о выгоде и изменениях. И только такая постановка вопроса правильна.

Сунь-цзы уже в I главе употребил слово «выгода». Заканчивая изложение своих «пяти приемов», он говорит: «Если он (полководец) усвоит их с учетом выгоды, они составят мощь, которая поможет и за пределами их». О выгоде Сунь-цзы говорит многократно, почти в каждой главе.