Сначала Темняк ещё оглядывался назад, но очень скоро оставил это занятие – и не потому, что боялся свернуть шею, а дабы не портить себе впечатления об оставшихся внизу острожанах. С минуту помахав ему вслед, они сейчас махали руками друг на друга, наверное, делили наследство, состоявшее не из одних только Годзиных какашек.

Гораздо продуктивнее было рассматривать стену, медленно проплывающую мимо, ведь именно от неё во многом зависела жизнь трёх столь непохожих существ, объединенных в одно целое поистине сумасшедшей идеей.

Стена была грубая, бугристая, шершавая, не затронутая никакими механическими орудиями, но вместе с тем лишенная всяческих вкраплений, прослоек, трещинок, так свойственных диким скалам – ну просто какая-то базальтовая отливка, по поверхности которой не удосужились пройтись ни резцом, ни наждаком, ни даже кувалдой.

Преодолев метров двадцать по прямой – для ящера-древолаза это были семечки – Годзя стал понемногу забирать в сторону, что сразу насторожило Темняка. Зачем так нерационально тратить силы, если путешествие только начинается? Это ведь не танцкласс, где всё время надо делать «влево – вправо». Два шага в сторону отнимают столько же энергии, сколько и один шаг вверх.

Внезапно Годзя вообще остановился и принялся шарить возле себя левой передней лапой. Совсем рядом с собой Темняк ощутил тлетворное дыхание ангела смерти, хотя, вполне возможно, это были всего лишь кишечные газы, выпущенные ящером в момент наивысшего напряжения (подобная проруха случается иногда даже с воспитанными людьми).

Одним словом, пора было прощаться с жизнью. Впрочем, дала о себе знать и одна трезвая мысль: уж если падать, так сейчас, поскольку высота пятого этажа – это ещё не смертный приговор.

Однако очень скоро выяснилось, что Годзя, подобно суворовскому солдату, знает свой маневр (а вернее, его знает Хозяин). Когда левая лапа ящера самым невероятным образом утвердилась в пустоте, он перенес туда ещё и правую, а чуть погодя вообще отказался от опоры, что выглядело уже полным абсурдом.

Спустя минуту зверь вновь устремился вверх, но не по стене, как прежде, а боком к ней, держась, что называется, за воздух.

Темняк, по сути дела сам являвшийся порождением некоего вселенского чуда, в мелкие бытовые чудеса не верил, а потому принялся ощупывать всё, до чего только могли дотянуться его руки. Очень скоро выяснилось, что опорой для Годзи служит довольно широкий желоб – гладкий, наклонный, а главное, абсолютно невидимый, что указывало на его родство с разделительными стенами Бойла.

Не составляло особого труда догадаться, что это и есть та самая пресловутая лестница в небо, о которой в разные времена упоминал и Тюха Горшок и Свист Свеча. Да только оба они обманывались. Лестница должна иметь как минимум ступеньки. А иначе она превращается во что-то вроде водостока или мусоропровода, работающего только в одном направлении – сверху вниз.

Свист пришел к осознанию истинного положения дел самостоятельно, хотя и едва не свернул себе при этом шею. То-то он болтал потом о вещах с односторонним действием. Намекал, значит.

Конечно, ползти по наклонной поверхности легче, чем по вертикали, хотя и ненамного. Но если Хозяин выбрал именно этот путь, значит, другого не существует. По крайней мере для него.

С изгоями везде обходятся без церемоний, даже в обществе с неограниченными возможностями. Спустили вниз по желобу – и поминай как звали. Если насмерть и не убьёшься, то попадешь в лапы к кровожадным туземцам. Во всяком случае, обратной дороги уже не сыщешь.

Сходным образом поступали и богобоязненные капитаны парусного флота, высаживавшие провинившихся матросов на необитаемые острова. И человека нет, и грех на душу брать не надо. Гуманные сородичи у Хозяина, ничего не скажешь.

Неровности стен уже целиком скрывали улицу, и рассмотреть что-либо внизу было совершенно невозможно. Мрачная каменная щель – и ничего больше. В представлении древних греков примерно так же выглядела дорога в Тартар, самую отдаленную область тамошнего ада, куда медная наковальня, брошенная с земли, летит целых десять дней.

Удивляло полное отсутствие мхов и лишайников, охотно заселявших и куда более гиблые места. Возможно, причиной тому были особые свойства здешнего камня, а вернее всего, всякую живую поросль сбивали потоки мусора, изо дня в день шлифовавшие эти стены.

Чтобы хоть как-то занять себя и отвлечься от мрачных мыслей, Темняк занялся вычислениями – стал прикидывать, какое расстояние осталось позади и сколько времени понадобится для того, чтобы выбраться наверх. Примерно, конечно.

За один рывок Годзя одолевал метра два, местную сажень. Времени на это уходило около минуты – здесь ведь не беговая дорожка. Если учитывать перерывы на отдых, которые время от времени позволял себе ящер, в час выходило около ста метров. Неплохие результаты даже для скалолаза-профессионала, работающего без страховки.

Постепенно возрастающая крутизна желоба и природные особенности белкового организма, имевшего весьма ограниченные резервы, не позволяли надеяться на то, что со временем Годзя станет двигаться резвее. Из этого следовало, что к моменту начала сброса мусоpa они в лучшем случае достигнут полуторакилометровой высоты.

Много это или мало? Сие известно одному только Хозяину, но он своей информацией делиться не собирается. Делилка, грубо говоря, не выросла. То бишь говорилка.

Если мусоропровод находится ниже этого уровня – замечательно. Если выше – пиши пропало, причём крупными буквами. Завтра где-нибудь на улице Гробов или Башмаков найдут три изувеченных трупа, либо, хуже того, единый ком мясокостного фарша. Даже опознание нельзя будет толком провести.

Вполне возможно, что аналогичные мысли посетили и Хозяина, поскольку до времени прервав очередной отдых Годзи, он решительно послал его вперед.

Уже много часов подряд они обходились без еды и питья, но Темняк не испытывал ни голода, ни жажды. Наверное, постоянное ощущение опасности выхолащивало эти чувства, в нынешней ситуации в общем-то второстепенные.

Противоположная стена, одинаково грубая и угрюмая, временами приближалась почти вплотную, и в такие моменты у Темняка возникало противоречивое желание перепрыгнуть на неё. Впрочем, это было так свойственно человеку – искать на стороне то, чем ты и так уже обладаешь в полной мере.

Теперь он понимал, что вся затея с воздушным шаром была чистейшей воды авантюрой. Даже не принимая во внимание неведомую опасность, поджидавшую где-то вверху, следовало признать, что коварные стены рано или поздно поймали бы шар в свою ловушку.

Впрочем, и нынешняя ситуация была – хуже некуда. Человек создан для того, чтобы ходить по земле, и если он, покушаясь на прерогативы других существ, ныряет в океанские глубины или возносится ввысь, природа обязательно отомстит за подобную самонадеянность. Дабы убедиться в этом, достаточно ознакомиться со статистикой продолжительности жизни летчиков истребительной авиации, моряков-подводников и альпинистов.

На некоторое время Темняк задремал, убаюканный мерным покачиванием подвесного седла, а проснувшись, поразился переменам, случившимся вокруг.