Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, прилётов было больше шести, но разрывов я успел различить всего штуки четыре. Более болванки не свистели в ночном небе, но зато наконец-то стали слышны отдалённые звуки того, что когда-то в разных там старорежимных армиях громко именовали боевой трубой, а почти забытые ныне советские пионеры называли аналог подобного духопёрного инструмента горном.
Ага, кажется, началось? Наконец-то увидели что-то не то, а может, просто подняли тревогу после обстрела и сопутствующего пожара.
Наши вояки традиционно медленно запрягают, но быстро ездят, хотя в то, что сюда в один момент набежит весь порт-артурский гарнизон, верилось как-то слабо. Но всё равно мешкать не следовало.
Прикинув в очередной раз, а не загасить ли успевшего слегка удалиться от меня «клиента» (его-то артобстрел вообще не заинтересовал), я всё-таки решил, что пусть пока топает самостоятельно, раз уж сумел сохранить научно закреплённую в дарвинистской теории чудесную способность стоять вертикально и передвигать при этом ноги (а значит, здоровья у него пусть и немного, но ещё есть). Это всяко лучше, чем тащить его на себе, да ещё и незнамо куда…
А раз так, я продолжал «подработку» в качестве «наружки», предоставив себя дурацкой воле случая.
Дымящее, как большой самовар или маленький паровоз, пугало продолжало медленное движение в гору и категорически не оборачивалось. Даже если он и понимал, что я в данный момент следую за ним. Хотя иногда он всё-таки останавливался, приникал к какой-нибудь стенке или дереву, издавал ртом звуки загнанной лошади, переводил дух и ковылял дальше.
В этом уже был некий элемент занудства. А может, он думал, что я буду непременно брать его живым, пригодным для задушевной беседы? Чем не вариант в его случае?
Однако далеко не всё в этом мире бывает легко и просто. Сначала последовало очередное предупреждение автоматики, а уж потом я и сам услышал где-то справа, в темноте, за заборами и халупами, практически на соседней с нами «улице», характерный звук очередных тыгыдымских лошадок – глухие удары многочисленных стремительно удалявшихся в сторону реки Лунхэ конских копыт по земле.
Если верить приборам, это проскакал десяток всадников, вооружённых холодным оружием и винтовками (судя по заявленным характеристикам – мосинскими). Похоже, господа генералы таки послали для прояснения обстановки некий казачий разъезд или, скажем, конных жандармов. Отряд жандармерии особого назначения, местный ОЖОН, мля…
Правда, ёжику понятно, что решительно ничего интересного они там не найдут. Ну пожар, ну жмуры, ну с оружием – и только-то. Мало ли чего на войне бывает?
А мы с «клиентом» шагали дальше. И по ходу пьесы я продолжал прикидывать свои шансы нарваться на что-нибудь нехорошее.
Ну, допустим, никакого «комитета по встрече» у него, судя по всему, не предусмотрено, поскольку он на нём сэкономил. А что тогда? Думает, что сможет завести меня в ловушку, где загодя приготовил какую-нибудь растяжку или яму с говном? Сомнительно. Тем более что последнее ещё и не смертельно. Ну а поджидать нас может разве что та самая «баба-ведьма», и огонь единственного пистолета или винтовки мне в данном случае вообще не страшен…
Единственное, что меня слегка удивляло, – на нашем долгом пути по-прежнему не встречалось никого, даже случайных прохожих. Хотя это было даже хорошо. Тем более что дело близилось к ночи и какие могут быть прохожие в осаждённой-то крепости?
В остальном жизнь вокруг продолжала протекать без особого шума. Из звуков – только далёкая канонада со стороны фронта. А ещё после артобстрела где-то в районе якорных стоянок крайних оставшихся от Первой Тихоокеанской эскадры «Бронетёмкиных Поносцев» суматошно зашарил, бликуя по водной глади, яркий прожекторный луч. Но это, скорее всего, вещь вполне дежурная для любой военно-морской базы, даже в самые древние времена.
Общей тревоги никто, судя по всему, не объявлял – трубных звуков я больше не услышал, да и шума со стрельбой в недавно покинутом нами «месте встречи» тоже не последовало, хотя там что-то действительно горело, но не особо сильно.
И некую движуху позади нас автоматика всё-таки показывала.
То есть выстрелов у печально памятных сараев действительно не было слышно, но туда, судя по мельтешению человеческих отметок на виртуальной карте в моей голове, кроме конных, успело набежать изрядно (всего десятка три) и пеших служивых с тем же оружием (винтовками Мосина то есть). С ближней батареи их туда послали пожар тушить, что ли? Больше вроде бы и неоткуда. Странно только, что туда до сих пор какой-нибудь штатный пожарный обоз с колоколами и топорниками в медных касках не приехал. Или ещё приедет?
Конечно, если вояки там хоть кого-то возьмут живьём и быстро допросят, неизбежно начнут как-то реагировать и действовать. Кинутся в погоню или ломанутся прочёсывать город, и это плохо…
Хотя эти, пожалуй, допросят…
Времена-то на дворе давние, посконно-степенно-медлительные. Сначала какие-нибудь унтера всё осмотрят, посчитают и постараются хоть что-то понять про случившееся своими тараканьими мозгами. Потом наконец доложат по команде и будут ждать дальнейших приказаний, а некий посылавший их на эти «подвиги» господин офицер будет, изнывая от скуки и степенно макая перо в чернильницу, каллиграфически излагать на бумаге запутанную картину произошедшего. Ну а какие-нибудь «их высокопревосходительства», от решений которых хоть что-то зависит, сейчас, за редчайшим исключением, изволят почивать на кроватях с кружевными простынями (а может, и под балдахинами), в обнимку с законными жёнами и любовницами. Я живо представил, как некий условный Анатоль Стессель или любой другой «генерал Канарейкин» (так один мой одноклассник, на радость почтеннейшей публике, обозвал Куропаткина, отвечая на уроке истории в девятом классе что-то там на тему причин революции 1905 года) просыпается, проделывает все процедуры «утреннего туалета», неспешно завтракает, выкушивает кофею со сливками, а уж затем, облачившись в мундир, приступает к служебным обязанностям. И, наконец, в числе других бумаг получает из папки, доставленной кем-нибудь из адъютантов, листки рапорта о случившемся нынешней ночью. И при этом вовсе не факт, что он прочтёт его первым делом…
То есть будем считать, что почешутся оборонные начальнички после соответствующих докладов только утром.
А раз так, оставалась надежда на то, что по крайней мере до рассвета время у меня в запасе всё-таки есть.
Тем более пока что вдогонку за нами никто с дикими воплями типа «Стой, стрелять буду!» не бежал, на лошадке не скакал и
