– Так вы протолкнули это через Совет министров? Неужели они поверили?

– Кто-то поверил, кто-то, возможно, крутил пальцем у виска, несмотря на достаточно веские доказательства. Главное, что через них всё прошло. А теперь его прогнозы и им будут давать. Вот пусть и проверяют.

– А если реальность начнёт меняться, и предсказания станут ошибочными?

– Эти изменения будут нескоро, поэтому вряд ли Масей до них доживёт.

– И когда начнём?

– Двадцать шестого апреля следующего года землетрясением будет разрушен Ташкент. А с двадцать девятого марта по восьмое апреля будет проходить двадцать третий съезд партии. Вот на нём Пётр Миронович и подсунет Брежневу нашего деда вместе с его предсказанием. Заочно, конечно. Землетрясение такого масштаба будет достаточным подтверждением, а скептики пусть продолжают проверять.

Первого сентября в школу пошли втроём. До этого там с нашими документами побывали родители, поэтому мы уже знали, что распределены в восьмой «А». Этим летом закончили строительство и сдали под заселение две большие пятиэтажки, поэтому в школе было много новичков. Классы выстроились на торжественную линейку, и над каждым виднелась табличка с его названием. Мы нашли свой класс, в котором стояли десятка два девчонок и мальчишек и пристроились сзади.

– Новенькие? – спросила, повернувшись к нам, высокая девочка в очках. – Я староста класса.

– Как тебя зовут, староста? – спросил я. – Или так старостой и кличут?

– Аня Сычевская. – Она опять повернула голову. – А вы кто?

Мы назвались, но она и после этого нас не узнала. В заднюю шеренгу пристроились ещё шесть человек, из школы толпой вышли учителя, и пожилая, женщина в очках объявила линейку открытой.

– Наша директор, – сказал, стоявший справа от меня мальчишка. – Зверь хуже классной.

– А где классная? – спросил я.

– Видишь с правой стороны от неё на несколько ступенек ниже? Ну вон та фигуристая, в сером костюме!

Я посмотрел на красивую стройную женщину лет тридцати, стоявшую рядом с директором. Мне она понравилась.

– Классно выглядит, – сказал я. – Так она тоже зверь?

– Сам увидишь, – ответил он и отвернулся.

Линейка прошла стандартно, после неё толпой повалили в школу. Наш класс оказался на втором этаже в левом крыле школы, почти в середине коридора.

– Давайте подождём, пока все сядут, – предложил Сергей, и мы отошли к окну, чтобы не мешать остальным.

– Новенькие? – раздался за нашей спиной приятный женский голос.

– Да, – ответил я подошедшей классной. – Здравствуйте. Извините, не знаю, как вас зовут. Мы здесь стоим и ждём, пока рассядутся, чтобы не выслушивать крики: «Занято!»

– Ольга Владимировна меня зовут, – представилась она. – Вас двоих я знаю.

– Меня вы ещё узнаете, – пообещал Сергей.

– Идите в класс, – сказала она. – Сейчас вас пристроим.

В классе стояли восемнадцать парт, на трёх было по одному свободному месту.

– Садитесь, – сказала Ольга. – Если договоритесь, потом можно пересесть.

Мы сели, и она начала классный час. Судя по выражениям лиц, узнали нас только несколько девчонок.

– В этом году у нас пополнение, – сказала классная. – Представьтесь, ребята, и сразу скажите, как учились.

– Людмила Черзарова, – первой назвала себя Люся. – Все пятёрки.

– Геннадий Ищенко, – сказал я. – Тоже отлично.

– Сергей Деменков. Одна четвёрка, остальные пятёрки.

– И по какому предмету четвёрка? – спросила Ольга. – На задних партах! Ведите себя тише!

– По поведению, – ответил Сергей. – Не сошёлся во мнениях с Львом Толстым.

– И чем же тебе не угодил великий классик? – улыбнулась Ольга.

– Он проповедовал, что если тебе врезали по морде, то нужно подставить её ещё раз, – объяснил Сергей, – а я вместо этого врезал в ответ.

– Надеюсь, что здесь у тебя не будет необходимости отстаивать свою правоту таким способом, – сказала Ольга. – Прекратите шуметь! Потерпите, сейчас я вас отпущу. Ваше расписание вывешено внизу на доске объявлений, но там сейчас столпотворение, поэтому я продиктую, какие уроки будут завтра, а потом сами перепишите остальное.

– Я думала, что нас сразу узнают, – сказала Люся, когда шли домой.

– Они просто не поверили глазам, – пошутил я. – Но когда мы сами назвались…

– Сик транзит глориа мунди, – изрёк Сергей.

– Это он так показывает тебе свою учёность, – объяснил я подруге. – Ты лучше сразу брался бы за Соломона с его высказыванием о вечности изменений. Меня эта слава уже достала в том классе, а я учился в нём не один год. Совершенно не горю желанием, чтобы всё повторилось ещё раз.

На лестничной площадке простились с Сергеем и зашли к Черзаровым.

– Как тебе класс? – спросила Люся, когда мы уединились в её комнате.

– Не хочется мне с ними учиться, – признался я. – И ни с кем не хочется. Раньше хоть занимался на уроках своими делами, а теперь и дел нет. Предлагали сдать школу экстерном, но я отказался.

– Из-за меня?

– В основном из-за тебя, но не хочется выделяться ещё и в этом. Нужно обязательно найти себе занятие, чтобы не рехнуться. Взяться, что ли, опять писать книги? Только стала сходить мозоль с пальца…

– Ты же не сможешь записывать их на уроках. Или сможешь?

– Нет, конечно. На уроках можно восстанавливать в памяти текст. Думаешь, я всё так дословно помню?

– Ну и пиши. Договор с редакцией разорвал?

– Нет, они отсоветовали. Сказали, что я могу сделать это в любое время. Слушай, а что если написать книгу в жанре фэнтези?

– А что это такое?

– Если упрощённо, то сказочная фантастика. Мечи, драконы и колдовство. У нас так вообще никто не пишет. Я прочитал первую книгу уже после перестройки. Хорошо, что попался Говард. Как и в любом жанре литературы, там хватает халтуры.

– Если это сказки для взрослых, напиши, я сама с удовольствием прочитаю. А может, сдашь экстерном? Мне, конечно, приятно с тобой учиться, но…

– Договаривай, – сказал я. – Что замялась?

– Много общаться в школе не получится. Пока тепло, можно на переменах гулять на улице, а когда похолодает? В коридоре общения не получится, да и в классе… Видел директора? А как на тебя смотрели девчонки, когда поняли, кого занесло к ним в класс?

– О девчонках, пожалуйста, подробнее, – попросил я, – а то я видел только твою спину и классную.

– Зато я видела. Там есть две девчонки гораздо красивее меня!

– Солнышко моё! – Я обнял Люсю. – Красота радует глаз, но люблю-то я тебя! Ты очень славная, а для меня так вообще нет милее. Ну пройдусь я взглядом по их фигурам, задержавшись в некоторых местах, что в этом такого?