Часа через два та позвонила Даше – снова рыдая, но на этот раз уже точно от счастья: «комиссия» поставила ей четверку!

Неужели Серафима, удивлялась Даша, поставила ей зачет за ту историю? Она фамилий-то студентов никогда не помнит, вообще, кажется, никого не различает. Удивительное дело!

Даша раз десять заглядывала в зачетку – убедиться, что ничего не приснилось. Нет, вот оно, «отлично» и резкая, рубленая грымзина подпись. Чудеса!

С Балькой они договорились встретиться «на полдороге»: в кафе «Секрет», расположенном приблизительно посередине между Дашиным институтом и его аспирантскими делами. Времени – спасибо Серафиме! – образовалось лишних два часа. Даша с удовольствием прогулялась пешком, но все равно явилась раньше назначенного часа. Ну что ж, можно и тут подождать, чашка горячего кофе будет очень кстати.

За соседним столиком расположилась влетевшая следом за Дашей яркая красотка с прижатым к уху телефоном. Плюхнулась в кресло, бросила шубку на соседнее, а сумочку на столик и, потребовав у официанта зеленого чаю, продолжила телефонную болтовню:

– …у меня тут цирк почище твоего. Вот, я устроилась, сейчас халдей кофе притащит, хоть отдышусь, а то убегалась вусмерть… А?.. Нет, цирк не у меня, а вокруг… Да, рассказываю. Короче, у нашей хозяйки есть внучок, и она задумала его женить. Сперва, значит, подсовывала ему племянниц и внучек своих приятелей, ну чтобы девушка из приличной семьи, все дела. Но не прокатило, видать. Ну да, я тебе рассказывала… Ну, конечно, знаю, он иногда к бабке в салон заходит, и вообще… Да ты слушай, это только предисловие… Да. И теперь бабка устроила полный цирк. Поставила на продажу фамильный браслет, а внучок должен жениться на той, у которой этот браслет окажется! Не, ты прикинь, как богатые развлекаются! Ну да, богатые, бабка на сундуке с золотом сидит. А если внучок не успеет жениться, то сундук с золотом бабка в могилу заберет… Ой, ну не знаю! Может, еще кому завещает… ну да, приюту для кошек…. Ага, сейчас этот шнырь скачет по всей Москве, девку нужную ищет, а там, может, и нет никакой девки… А! Ну да! Я, что ли, не сказала? Да, купили браслет. Ох, прикинь, такой кадр купил, я прям чуть из лифчика не выпрыгнула. Такой, знаешь, красавчик, в духе тайских модельных мальчиков, только постарше, посолиднее. И глаза светлые. Улет, короче! Я бы сама с таким… да ну! Разве у нас подцепишь! Это не то что в твоей забегаловке, фу-ты ну-ты! У нас все сурово. Никаких декольте, никаких мини-юбок, костюмчик английский, блузка с галстучком, типа, как у стюардесс… не… улыбки исключительно американские. Не-не-не, выгонят в момент!.. А, ну да… И вот такой вот красавец покупает этот самый браслет… да откуда я знаю, для кого? Может, для жены, он мне не докладывал, знаешь ли!.. Он покупает, а внучок кидается его выслеживать, прикинь! Ну, типа, кому тот браслетик-то подарит. А он, может, вовсе и не для подружки купил… такой красавчик… может, он вообще «голубой» и подарок купил бойфренду… ой, цирк, да-да-да!.. а внучок…

Господи! Ювелирный салон, смуглый, но светлоглазый красавец… браслет… и – внук хозяйки салона… и – условие! Этого не может быть! Не допив кофе, Даша бросила на стол купюру – многовато, да черт с ними, с деньгами, не до того сейчас! – и бросилась к выходу, на ходу натягивая пуховик.

Светочка с сытой кошачьей улыбочкой поглядела ей вслед, отняла от уха телефон – выключенный, разумеется, чистая декорация, но какая убедительная! – благодарно погладила теплую пластмассу и бросила «декорацию» в сумочку. Все получилось! У девицы-то – сто пудов! – тут с внучком свидание было назначено, личико восторженное, счастливое… и как переменилось, когда Светочкин «разговор» услыхала! Ха-ха-ха! Теперь-то она внучку такой от ворот поворот даст – до самых Мытищ, не останавливаясь, лететь будет! И никакой любви, и тем более – никакой свадьбы! И все бабкино наследство Михаилу достанется! Она с удовольствием потянулась – торчавший неподалеку халдей во все глаза пялился на соблазнительно волнующийся пышный бюст – поманила «наблюдателя» пальчиком и заказала коньячку. Удачу следовало отметить.

Дверь кафе хлопнула за Дашиной спиной с оглушительным грохотом.

Как будто не дверь хлопнула, а что-то обрушилось. Обрушилось. Надежды на счастье рухнули. Вот идиотка доверчивая, настроила себе воздушных замков! Оказывается, воздушные замки – штука вполне материальная. По крайней мере, грохот от их разрушения слышен очень даже.

Она не успела отойти от «Секрета» и на десять шагов…

– Данюша, что? Что такое? На тебе лица нет! – Балька схватил ее в охапку, прижал, близко, глаза в глаза – там, в его глазах, плескалась жаркая тревога.

Даша выдиралась, выкручивалась из его объятий яростно, как выворачиваются из болотной трясины, не вывернешься – погибнешь.

– Пусти! Пусти же! Почему ты мне не сказал?

– Что?

– Ничего! Жениться срочно понадобилось, а то наследство мимо носа уплывет?

– Откуда ты… но…

Все.

До последней фразы она еще на что-то надеялась, что все это – идиотское недоразумение, злая гримаса судьбы, черт знает что еще! Но он сказал «откуда ты…». Откуда ты знаешь, хотел он спросить! Значит – все правда!

– От верблюда! – выкрикнула, как выплюнула, Даша. – Не подходи ко мне! Гадость какая! Ты… ты…

Давясь неотвратимо подступающими слезами, оскальзываясь на подмороженном асфальте, так что каждый шаг превращался в прерванное падение, и зажимая варежкой рот – как будто слезы должны были вылиться изо рта, а вовсе не из глаз – она побежала прочь. Прочь. Прочь. Прочь.

– Тебя тут искали! – крикнула в спину сонная дежурная, но Даша, не останавливаясь, пролетела дальше.

Общага была «гостиничного» типа: вдоль каждого этажа тянулся бесконечный коридор с бесконечной же чередой хлипких фанерных дверей. Вдали, как пресловутый свет в конце тоннеля, виднелось небо: замыкала коридор стеклянная балконная дверь, систематически забиваемая намертво теми, кто боялся воров и сквозняков, и столь же систематически взламываемая любителями свежего воздуха. Начинался же коридор небольшим «лифтовым» холлом. Кроме лифта, в холле находилась вечно хлябающая дверь на лестницу и две комнаты вообще безо всяких дверей: общая кухня и еще одна, непонятного назначения. Над ней красовалась полустертая надпись «Сушилка», но постирушки все сушили в «номерах», так что в пустующей комнате обычно отдыхали от непосильного труда дежурные, чей стол – действительно, как в гостинице, – царил в центре холла. На столе размещалось главное сокровище – телефон. Мобильники мобильниками, но стационарный телефон иногда очень даже выручал. В обязанности дежурных входило следить за порядком и по необходимости звать к телефону тех, кому вдруг позвонили. Иногда дежурными бывали студентки: работы, считай, никакой, а зарплата, хоть и крошечная, все-таки есть. Но чаще – разнообразные пенсионерки: сиди себе, вяжи внукам носки, а прибавка к пенсии капает.

Многочисленные двери, при всей своей хлипкости, открывались далеко не с первого раза: общага была старая, все конструкции успели изрядно обветшать и перекоситься, так что каждую дверь нужно было открывать на свой манер – тут нажать, тут приподнять, а тут и вовсе подергать. Сладив с дверью, посетитель попадал в тамбур, возомнивший себя прихожей – пятачок серо-зеленого линолеума, огражденный четырьмя дверями. Одна из дверей вела в крошечный санузел: душ с вделанным в плиточный пол квадратным поддоном, налезающий на него умывальник с надколотой слева раковиной и – тоже впритирку – унитаз, из-за которого вырастал целый лес древних, как советская власть, труб. За второй дверью располагался встроенный шкаф, в котором ничего не помещалось и про который Ника говорила, что там водятся мыши. То есть водились бы, если бы у них не было Клары. Как обходятся другие обитатели общаги, не осчастливленные присутствием в доме вороны, задумываться не хотелось.