— И? — Энни подбоченилась. — Ты согласился, Ангус?

Ангус подвинулся на лавке, давая жене сесть, но та продолжала стоять.

— Пока что нет, — ответил он.

— Он согласится, Энни, — Камерон посмотрел на нее, — если ты его как следует попросишь.

— Я? — Развязав шарф, Энни сбросила с него несколько сосулек, одна из которых довольно чувствительно ударила Ангуса по щеке. — С чего это я должна его упрашивать возвратиться в лагерь англичан?

Откинувшись назад, Камерон скрестил руки на груди.

— Потому что нам нужно, чтобы он там был. Он — глаза и уши Хоули. Он имеет доступ ко всем его бумагам, все, что известно Хоули, известно и ему. Лучший вариант трудно себе и представить. Разве нам помешает знать, сколько солдат у Камберленда или каковы его планы? Для принца это знание может оказаться решающим! Мы понимаем, Энни, — взгляд темных глаз смягчился, — что это опасно, мы сами считаем своим долгом лишний раз напомнить ему об этом. Его колебания нам вполне понятны. Увы, на войне как на войне, часто приходится просить людей идти на очень большой риск… Если твой муж считает, что его возвращение в Эдинбург будет еще одним предательством, то мы…

— Ангус никогда никого не предавал, — спокойно заявила Энни. — Во всем, что он делает, он всегда руководствовался лишь интересами клана.

Камерон вскочил на ноги, бросив окурок сигары в кружку с остатками эля.

— У всех в жизни бывают неприятные ситуации, когда приходится делать выбор. Иногда мы делаем правильный выбор, иногда — неправильный… По сути дела, Энни, мы просим сейчас Ангуса лишь продолжать делать то, чем он занимался до этого: носить английский мундир, попивать бренди с Хоули, Камберлендом и их компанией… Мы никого не заставляем служить нам, Энни. Но для нас это — не люблю громких слов, но иных не подберу — вопрос жизни и смерти. Для всех нас. На этой торжественной ноте хочу на сегодня попрощаться с вами, леди Энни, и с вами, капитан Макинтош. — Он перебросил свой плед через плечо. — Алуинн, ты идешь?

— Да, — откликнулся тот. надевая шлем и беря с лавки перчатки. — А ты, Джон?

— Разумеется, — заторопился Макгиливрей. — Извини, Ангус, мы пойдем, нам надо еще проверить все посты.

Шумная троица вышла за дверь, и Ангус с Энни остались одни. Минуту, показавшуюся им вечностью, оба молчали.

— Грубоват этот Камерон, — произнес наконец Ангус, — чересчур порой прямолинеен, но прав в одном: пока я глушил виски и смолил сигары, вы кровь проливали…

Энни подошла к мужу и положила руку ему на плечо.

— Ну, положим, — проговорила она, — ты делал и не только это…

— Разумеется, но что обидно: я делал это, чтобы защитить тебя, Энни, а он хочет представить это почти как предательство…

— Он этого не говорил!

— Ну так подразумевал. Во всяком случае, его предложение прозвучало как предоставление мне попытки искупить мою вину.

— Ангус, — горячо воскликнула Энни, — поверь, мы не считаем тебя виноватым, никто из нас…

Ангус поднял на нее глаза.

— Ты тоже не считаешь?

— Ангус, — Энни опустилась на колени и взяла лицо мужа в ладони, — меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы ты думал, что я считаю тебя в чем-то виноватым…

— Я верю тебе, Энни, — вздохнул он, — но ты не единожды заставляла меня думать иначе.

— Ты хотя бы представляешь, — осторожно начала Энни, — чем тебе это может грозить, если тебя уличат в шпионаже?

— Представляю, — снова обреченно вздохнул Ангус. — Скорее всего тем же, что и той дюжине человек, что недавно попались Камберленду. Но в моем случае выгоды, которые я могу извлечь, стоят риска. Камерон прав: вам действительно нужен свой человек в лагере Камберленда, и я — самый подходящий. Я действительно могу раздобыть для вас очень важную информацию. Должен же я, в конце концов, хоть чем-то послужить вам, если уж мне не хватает смелости идти в бой с топором против вооруженных до зубов драгун! Да, поздно я спохватился — но вспомни евангельскую притчу о работниках в винограднике: пришедшие позже всех получили ту же плату… Я должен постараться, чтобы в Шотландии поскорее воцарился мир.

— Значит, — Энни пристально вгляделась в лицо мужа, словно ища какого-нибудь подвоха, — ты делаешь это не только ради меня, или ради того, чтобы получить одобрение Макгиливрея и Камерона? Если ты делаешь это лишь для того, чтобы оправдаться перед ними, то еще раз говорю: тебе не надо ни в чем оправдываться — ты действовал так, как считал нужным.

— Я не собираюсь оправдываться перед ними, Энни, но, поверь мне, был бы счастлив, если бы вместе с их именами хотя бы изредка упоминали и мое.

— Тогда, — Энни покачала головой, — я не отпущу тебя в Эдинбург одного. Я поеду с тобой!

— А вот это исключено, — мягко, но настойчиво заявил он.

— Почему? Если надо, я могу сыграть роль жены, которую ты угрозами заставил подчиниться против воли. — Энни положила голову ему на плечо. — Я буду тихой, послушной, незаметной словно мышка… Ты даже сам перестанешь замечать меня! Могу даже, если надо, облачиться в английский мундир и распевать «Боже, храни короля…».

Ангус нежно погладил шелковистые рыжие волосы.

— Энни, ты ведь и сама знаешь, что не можешь поехать со мной.

— Почему? — В голосе ее слышалась мольба.

— В интересах клана нужно, чтобы ты оставалась здесь. Им требуется сильный, бесстрашный лидер.

— У них есть человек на эту роль — Макгиливрей. Зачем им баба?

— Энни, ты что, не замечаешь, с каким восхищением все эти мужчины смотрят на тебя? Не слышишь, с каким воодушевлением они приветствуют тебя? Не видишь, какой гордостью светятся их лица, стоит тебе пройти мимо них? Вспомни — из твоего отряда когда-нибудь бежал хотя бы один человек?

— Ни разу, — прошептала она.

— Вот видишь! Напротив, ряды твоих людей растут день ото дня. Я сам во время боя видел отряд человек в сто, которые когда-то ушли от меня, — теперь они с тобой. После возвращения в горы, ты понадобишься им еще больше. Им будет не хватать твоего мужества, твоего боевого духа… — Ангус страстно поцеловал ее от избытка чувств.

Энни долго и напряженно смотрела мужу в лицо, затем снова положила голову ему на плечо.

— Как несправедливо, — повторяла она, — как несправедливо!

— Что несправедливо, любовь моя?

— Я так долго тебя не видела, и вот мы снова расстаемся…

— Ради Бога, родная, успокойся! — Ангус нежно погладил ее по голове. — На самом деле ведь тебе дано так много, а мне так мало! Предоставь мне сделать для Шотландии то малое, что я могу. Только, ради Бога, не беспокойся обо мне и не усложняй ситуацию — все и так донельзя запутано. Принц, как я понял, ведет свою армию назад в Инвернесс. Если они не смогут взять столицу, то до весны им не дотянуть. Так или иначе, мы с тобой оба в любом случае к весне вернемся домой. Зазеленеет листва на деревьях, природа воскреснет к новой жизни, и мы снова будем вместе, любовь моя… Клянусь тебе в этом!