Но большей частью Джекки в эту пору так и так сидел в городе, в одном из своих излюбленных заведений. Нередко в «Эскине». Он подружился с Ральфом Грандом, предложив ему помощь с изданием романа, который тот вот-вот закончит.

Правда, часто появляясь в «Эскине», он несколько раз столкнулся там с Мари. Хотя, если ей эти встречи неприятны, она может попросту не ходить в «Эскину». Что она явно и делала, когда Давид был в городе. Правда, в последнее время такое случалось редко.

Когда Давид возвращался из поездки, Джекки встречался с ним за ланчем или аперитивом, и они занимались делами. Давид передавал Джекки в конверте его долю от гонораров за чтения. Джекки вручал ему новые газетные вырезки, и они сообща просматривали поступившие заявки на выступления.

То и другое – без комментариев – присылала Карин Колер. Согласно договору, заключенному еще до Джекки, сбор отзывов в прессе и организация поездок с чтениями относились к компетенции издательства «Кубнер».

Распроданный тираж «Лилы, Лилы» достиг между тем ста сорока тысяч экземпляров, а роман по-прежнему занимал первые позиции почти во всех списках бестселлеров. Его уже перевели на четыре языка и продали права на перевод еще в тринадцать стран. Гонорар за чтения, по настоянию Джекки, был повышен до семисот евро.

Словом, жаловаться грех. Общая сумма поступлений на сегодняшний день составляла круглым счетом четыреста двадцать пять тысяч евро. За вычетом Джеккиных накладных расходов каждому причиталось по сто восемьдесят тысяч. Половину означенной суммы «Кубнер» уже выплатил, под переговорным нажимом. Давид об этом пока не знал, Джекки не хотел сразу выдавать на руки столь молодому человеку такие деньжищи. Хотя, если Давиду понадобится, он без разговоров отстегнет сколько положено.

Завтра Давид вернется из поездки по новым федеральным землям. В три часа Джекки назначил ему встречу у себя в номере. Собирался предъявить парню кой-какие жесткие факты.

Англичане встали, кивнули ему и вышли из зала. Японки, похоже, восприняли это как сигнал, что пора уходить. Тоже встали, собрали порционный джем и удалились.

Джекки проводил их взглядом и поздравил себя: вот так он теперь живет!

Было, видимо, уже пол-одиннадцатого, потому что официант поставил перед ним стакан кампари. Джекки откликнулся удивленным:

– Ах, спасибо, Игорь.

Кондукторша спального вагона в ночном экспрессе «Сити-найт-лайнер» провожает Давида в купе. Выходит, это правда: купе с собственным туалетом и душевой кабиной.

Нет ли каких пожеланий, спросила кондукторша, и в котором часу он хочет позавтракать? Давид заказал пиво, а позавтракать хотел бы в восемь, в Базеле.

Рухнув в кресло-вертушку, он отпил глоток ледяного пива. Этот миг он предвкушал уже не одну неделю.

Решение зарезервировать на обратный путь из Лейпцига это роскошное купе пришло спонтанно. После очередного из многих мучительных переездов в переполненных, опаздывающих региональных поездах. Билет он купил в железнодорожных кассах провинциальной станции, название которой успел забыть. Недешево. Но если Джекки, скуповатый по части накладных расходов – не своих! – начнет возражать, он доплатит из собственного кармана. Видит бог, роскошь вполне заслуженная.

Давид закрыл жалюзи. Глаза бы не глядели на эти вокзалы. Да и всем, что между вокзалами, он сыт по горло.

Только жалюзи на своде стеклянного потолка осталось открытым. Позднее, лежа в постели, он будет смотреть перед сном в звездное ноябрьское небо.

Но сперва спокойно выпьет пиво и, возможно, закажет еще. А потом в пижаме, специально купленной ради такого случая, ляжет в постель. Вот так бы Сомерсет Моэм путешествовал нынче из Лейпцига в Швейцарию.

Перспектива утром в воскресенье приехать домой, где в постели ждет Мари, помогла ему выдержать последние дни. Он здорово намучился. Причем не от стереотипных выступлений перед стереотипной публикой, не от своих стереотипных ответов на стереотипные же вопросы, не от стереотипных ресторанчиков после чтений и стереотипных гостиничных номеров.

Он, конечно, не был совсем уж невосприимчив к восхищению и симпатии, какими его встречали повсюду. Но страдал от разлуки. Разлуки с Мари. И разлуки с самим собой.

В этих поездках он с каждым днем все отчетливее сознавал, что на вокзалах здесь встречают не его и взбудораженные читательницы просят автографы не у него.

Тот Давид Керн, что разъезжал с чтениями, не имел с ним ничего общего. Поначалу он еще ощущал некоторое сходство с ним. Немножко робкий, немножко неуклюжий и очень влюбленный. Но появление Джекки все изменило. С Якобом Штоккером у Давида уж точно не было ничего общего.

Он надел пижаму, почистил зубы, нырнул под прохладное, легкое пуховое одеяло и потушил свет. Как только глаза привыкли к темноте, на небо высыпали звезды. Порой они гасли в пролетающих мимо огнях маленьких полустанков, потом медленно загорались вновь.

Они позавтракают в постели, а завтрак он купит в кондитерской у вокзала. В три ненадолго зайдет в гостиницу к Джекки, потом сразу вернется к Мари, а на вечер он забронировал столик в «Звездолете».

Туннель наполнил купе ночной чернотой. Когда в звездном свете вновь смутно проступили очертания предметов, Давид уже спал.

Через восемнадцать часов он вышел из такси возле гостиницы «Вальдгартен», мечтая лишь об одном – поскорее вернуться к Мари.

Был один из тех безумных ноябрьских дней, когда фён, путая сезоны, словно по волшебству раскидывал над обнаженными лесами и протравленными садами летнее небо.

Портье позвонил Джекки в номер.

– Господин Штоккер ждет вас у себя. Вы ведь знаете дорогу.

Лифтом Давид поднялся на пятый этаж и по длинному извилистому коридору направился к номеру четыреста пятнадцать. Джекки принял его в шелковом халате, накинутом поверх сорочки с галстуком и брюками.

– Хорошо, что ты вернулся. Как тебе погода?

Комната обставлена стильной мебелью шестидесятых годов. Большая, просторная, с мягким диваном и креслами, с великоватым для гостиничного номера письменным столом, на котором лежали какие-то регистраторы, прозрачные папки, дырокол и прочие конторские причиндалы. В нише – большая кровать под синим атласным покрывалом в стиле штор.

У открытой балконной двери стоял передвижной столик – два бокала, мисочка соленого печенья и ведерко со льдом, из которого высовывалось горлышко винной бутылки.

– Глоточек эгля? Подходит к погоде, по-моему. – На скулах у Джекки горели красные пятна, глазки блестели от выпитого вина. В углах рта белел след желудочных таблеток. Он подошел к столику, наполнил бокалы.

– У тебя не найдется минеральной воды?

– Я похож на человека, пьющего минералку?

– Да нет, конечно.

Джекки подошел к телефону, заказал минеральную воду. Потом, прикрыв трубку ладонью, сказал: