— Тогда зачем тебя развязывать? — медведице казалось, что она очень сообразительна.

— Ты заснешь, а Собаки меня зарежут. — возразил Ярмес. — Я им не выгоден на суде.

Бера помялась.

— Я бы отпустила тебя. — с сомнением в голосе сказала она. — Но ты же знаешь, Бреселида приказала…

Ярмес не удержался от досадливого смешка.

— Бреселида! — передразнил он. — Я заступился за тебя, там, в стойбище, когда Собаки кинулись грызть тебя, как кость. А ты не можешь даже…

Он осекся, потому что за стеной послышался шорох. К двери в хижину явно кто-то пробирался.

— Скорее. — процедил Ярмес сквозь зубы. — Перережь веревки и мы их скрутим при попытке нового убийства.

Умма повиновалась. Она сама не знала, почему верит волку. Он вел себя странно, и где-то в глубине души медведица догадывалась, что с Ярмесом все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Но она почему-то не могла не слушаться его.

Бронзовым ножом девушка принялась пилить веревку на руках, и чуть только первый моток лопнул, Ярмес отобрал у нее нож, чтоб освободить ноги.

Они успели как раз во время. Приоткрытая дверь заскрипела, и в хижину широкой полосой проникла уличная темнота. Но вместо сестер-собак на пороге возникла сухонькая фигура старика.

— Ярмес, — позвал он шепотом. — Пора уходить.

Умма не успела вскрикнуть, потому что сильная деревянная ладонь зажала ей рот и нос.

— Я уже иду. — сдавленно прохрипел пленник, продолжая держать Беру в тяжелых объятьях.

Девушка несколько раз дернулась всем телом и затихла, лишившись возможности дышать. Ярмес немедленно отнял руку от ее лица и осторожно пощупал пульс на шее.

— Обморок. — удовлетворенно кивнул он. — Боялся не рассчитать.

— Лучше бы ты ее убил. — отозвался старик от двери.

— Помалкивай. — повелительно оборвал его Ярмес. Он осторожно уложил тело Уммы на пол, подсунул под голову свернутый плащ и, сотворив над девушкой знак оберега, выпрямился. — Прости меня, Бера, сестра Бера. — в его шепоте слышалась грусть, почти раскаяние. — Жаль, что так вышло. — он обернулся к старику. — Идем.

Оба, как тени выскользнули на улицу.

Ночь не была тихой: то тут, то там всхрапывали лошади, скрипел песок под ногами прогуливавшихся между домами меотянок, слышались обрывки приглушенных разговоров.

«А я его по самые уши в землю…»

«Будет знать, как таскать сено из стойла!»

«Два абола в неделю? Да это смешно!»

«Хорошая лошадь стоит…»

«А раб…»

«И вот он мне говорит: завтра тебе снесут голову, куда я с детьми денусь?»

«Ну Тиргитао, ну сука! Два абола!»

— Как ты меня нашел. — Ярмес засунул кинжал Уммы себе за пояс. — Как ты вообще попал в Цемесс?

Согнувшись, они двинулись вдоль плетневого забора к коптильне и только за ее глинобитной стеной выпрямились в полный рост. Но не успели спутники сделать и пары шагов, как им на встречу от стены отделились две фигуры. Крадучись, они шли к хижине, которую только что покинул пленный. Вероятно, гости не ожидали наткнуться на чужаков. От неожиданности женщины взвизгнули, но не успели закричать громко. Ярмес вскинул бронзовый нож и одним длинным ударом полоснул обеих по горлам. Жертвы, как подкошенные, рухнули на землю.

Даже в темноте старик заметил, что их грубые безрукавки мехом внутрь не похожи на кожаные туники меотянок.

— Это Собаки? — с удивлением прошептал он. — Зачем они…

— Все-таки я был прав. — Ярмес кивнул своим мыслям. — Что ж, по крайней мере Умма теперь может спать спокойно.

Беглецы торопливо миновали рыбачье предместье, оставили в стороне кибитки кочевников и, обогнув Цемесс, двинулись к реке.

— Так как ты здесь очутился, Харс? — вновь потребовал ответа Ярмес.

— Я и не чаял тебя встретить. — отозвался старик. Его беззубый рот, так же как и впалые глазницы, напоминали молодому охотнику черные дыры. — После того, как тебя поймали Собаки, мы не знали, как подступиться к их стойбищу. Ты удрал?

— Если бы. — невесело хмыкнул спутник. — Мое первое бегство, сам видишь, увенчалось полным успехом. — в его голосе звучал едкий сарказм. — Собаки нашли меня уже в Дубовой яйле и едва не забили до смерти, чтоб больше не пришло в голову бросать родичей. Но потом опомнились: кому охота кормить калеку? — Ярмес снова зло хмыкнул. — Однако за пределы стойбища я больше не выходил. Спасибо, на веревке не держали. Но все котлы, камни, бревна, которые им надо было перетащить, передвинуть, отмыть или взгромоздить куда-нибудь, были мои. Короче, — прервал он свои излияния. — Где наши?

— Ты слишком тороплив. — с неудовольствием заметил старик. — Я ведь не ответил на твой второй вопрос. Или ты думаешь, что старый Харс и правда торгует голубями?

Его спутник поморщился.

— Здесь в горах над Цемессом живут разбойники. — продолжал старик. — Наши мужчины, оставшиеся в живых, присоединились к ним. Их главная крепость в Фуллах, по ту сторону пролива, и там, по слухам, целая армия. Одни боги знают, к чему они готовятся, но, — Харс поднял палец, — нас приняли с радостью. Ну и мы, понятное дело, готовы оказать помощь тем, кто поделился с нами лепешкой. Меня, как видишь, послали вниз, в Цемесс, разведать, что тут и как. Много ли народу? Есть оружие? Хотят взять поселок. Еды в горах и сейчас не густо, а прикинь зимой?

Ярмес кивнул.

— Я — старик, подозрений не вызываю. Выходит не зря ходил. Целая сотня меотянок свалилась, как снег на голову. Обождать бы денек-другой, пока уедут, а там можно и деревню брать.

Ярмес снова поморщился.

— Ты-то с ними как? — допытывался Харс.

— Они помогли мне уйти от Собак. — уклончиво ответил охотник. — Ты знал, что родичи моей матери людоеды?

— Что ж такого? — старик глухо захихикал. — В голодные годы всякое бывает. И мы колдуны…

Ярмес резко схватил его за руку.

— Запомни, Харс, я до сих пор не знаю, правильно ли мы поступили, убив их всех? — даже в темноте лицо охотника казалось суровым, а в глазах застыл упрек. — Может быть, был другой путь? Но ты заставил нас пойти этим. И мы поверили тебе.

— Вам всем не терпелось под нож? — свистящим шепотом осведомился колдун.

— Но мы могли заставить их подчиниться. — сухо заявил его спутник.

— Этих нет, — Харс был тверд. — Тот, кто помнит свою власть, никогда не уступит. Или затаится, чтоб потом вернее ударить в спину. — он похлопал Ярмеса по плечу. — Эхе-хе, молодые мужчины! Всех-то вам жалко!

Но охотник сбросил его руку.

— А тебе не жаль никого. Потому что твои штаны давно пусты. Где мы найдем новых женщин, чтоб продолжить свой род? Наш дом мертв. Мы сами, как снег на ветру. Теперь вот прилепились к разбойникам. Что завтра?