Китаем. Эшелон поставили на один из запасных путей в стороне от здания вокзала, где его прибытия ждала группа командиров и красноармейцев.

Когда прибывшие выгрузились из вагонов, их построили — каждую колонну отдельно, как они жили в карантине. Оказалось, что колонны предназначены для определённых полков, расквартированных в Благовещенске. Та, в которой находился Борис со своими товарищами, предназначалась на пополнение 5-го Амурского стрелкового полка, средняя — на пополнение 6-го Хабаровского стрелкового полка, а самая маленькая — для 2-го артполка. Все эти полки входили в состав 2-й Приамурской ОКЗ и ОТЗ дивизии. В неё входил и ещё один — 4-й Волочаевский полк, находившийся в г. Хабаровске.

После построения новобранцев и доклада начальников команд о благополучном прибытии стоявшие на перроне командиры посовещались, разделились и направились к колоннам. У каждого из них находился список новобранцев, они выкликали обозначенных в списках, строили их по четыре человека в ряд, а по окончании уводили куда-то в город.

Через некоторое время командир, читавший список, в который попали Борис Алёшкин и его друзья, построив отобранную группу, повёл их через весь город к видневшимся вдалеке казармам. Большая часть пути проходила по главной улице города, и командир, ведший колонну, в которой было немногим более ста человек, видимо, очень смущался как довольно-таки неопрятным и разношёрстным видом своих подчиненных, так и их неумением ходить в строю. Вероятно, именно поэтому он старался идти как можно быстрее, а шедшие во главе и в хвосте колонны командиры отделений всячески побуждали новобранцев не отставать. Однако новобранцы были обременены чемоданами и другими вещами, да к тому же быстро шагать строем не умели. Когда они пришли на плац, чрезвычайно похожий на тот, который они ежедневно видели на Второй Речке, то почти все были мокрыми от пота и покрытыми слоем пыли. Командир, приведя и остановив колонну около казармы, сказал:

— Товарищи, вы прибыли в расположение 5-го Амурского стрелкового полка. Вот в этой казарме на втором этаже вы будете жить и нести службу. Все вы, как имеющие среднее и высшее образование, зачислены в роту одногодичников, то есть будете служить в Красной армии один год, после чего сдадите экзамены на звание командира взвода и будете или уволены в запас, или зачислены в кадры командного состава Красной армии. Рота одногодичников, которую вы сменяете, успешно закончила обучение, досрочно сдала экзамены и сейчас в качестве командиров взводов и даже помощников командиров рот вместе с основным кадровым составом полка доблестно сражается и громит белокитайцев во всех пунктах, где им приходится сталкиваться, среди них есть люди, которые проявили себя как герои. Я надеюсь, что вы будете на них похожи и не посрамите традиций нашего славного 5-го Амурского полка. Я командир первого взвода вашей роты Новиков, с остальными командирами взводов, командиром роты товарищем Константиновым и политруком Серебряковым вы познакомитесь позднее. Сейчас вами займётся старшина роты и младшие командиры. Пока до свидания, — после этих слов командир приложил руку к фуражке, повернулся и ушёл.

К выстроенной группе новобранцев подошёл худенький, среднего роста, с рыжеватыми волосами, веснушчатый младший командир, у которого в петлицах была целая «пила» из четырёх треугольников. Он сказал неожиданно резким и как будто сердитым голосом, с сильным украинским акцентом:

— Я старшина первой роты Белобородько. У меня щоб был усегда полный порядок, понятно? Стоишь у строю — не шевелись, руками не болтай, смотри на командира и слухай его команду. Вот вы, длинный, чернявый, — обратился он к Штофферу, — я усем говору, а у том числе и вам! Не вертитесь, не качайтесь, як верба на ветру… — и, заметив попытки Штоффера что-то сказать, ещё более сердито и резко добавил, — А у строю разговаривать не положено! Стой, мовчи и слухай, понятно?! Зараз я зачитаю списки по взводам, а затим помощники командиров взводов разберут свои взводы и займутся с вами дальше, от так!

И он начал своим резким голосом выкликивать список первого взвода, куда по счастливой случайности попали почти все наши друзья. Названные должны были отходить в сторону, где стоял их помкомвзвода — младший командир с тремя треугольниками в петлицах, и снова становиться в колонну по четыре. Таким же образом были отобраны и два других взвода.

Рядом с помкомвзвода Никитиным — спокойным, высоким, ладно скроенным и, очевидно, физически сильным, с внимательными голубыми глазами, доброй улыбкой и чуть вьющимися, коротко остриженными каштановыми волосами стояло четыре младших командира, каждый с двумя треугольниками в петлицах. Никитин представил их новобранцам:

— Вот это ваши самые главные непосредственные начальники — командиры отделений. Они первые будут вас обучать нелёгкой службе красноармейца и не только словами, но и своим личным примером и показом. Они не имеют такого образования, как вы, но все они с отличием окончили полковую школу и обязанности красноармейца знают хорошо. Вам многому у них придётся научиться, — сказал Никитин приятным грудным голосом.

Затем каждый командир зачитал список своего отделения. Вместе с Борисом попали Беляков и Шадрин, остальные из их товарищей распределились в другие отделения.

Командиром первого отделения оказался светловолосый, сероглазый крепыш Евстафьев. По-видимому, он был ярым и старательным службистом. Одной из его привычек, как это сразу же заметил Борис, было стремление постоянно поправлять свою гимнастёрку и уничтожать на ней малейшие складки, возникавшие при движении около туго затянутого ремня. Для этого Евстафьев то и дело засовывал большие пальцы под ремень, и, проводя ими спереди назад, убирал складки.

Отозвав своё отделение в сторону и построив его в шеренгу, Евстафьев сказал:

— Сейчас пойдём набивать матрасы и подушки, затем зашьём их и сложим в коридоре. После этого пойдём в баню, получим обмундирование, помоемся и пострижёмся, — и совсем другим голосом добавил, — не расходиться! Стоять вольно!

Взяв с собой Шадрина, стоявшего на левом фланге шеренги, Евстафьев зашёл с ним в казарму. Они вернулись минут через десять, нагруженные сшитыми из рядна мешками под матрацы и подушки, кроме того, Евстафьев нёс большой клубок толстых суровых ниток, из которого торчало несколько иголок. Подойдя к строю отделения, в котором кроме Шадрина было ещё восемь человек, Евстафьев раздал каждому по большому мешку для матраца и по маленькому — для подушки.

— Сейчас пойдём вон к той скирде соломы и набьём матрасы и подушки… Стойте, стойте! — закричал он, заметив, что кое-кто из его отделения уже направился было к скирде. — Теперь, товарищи бойцы, ходить вы будете только по команде, когда вам разрешат. Становись! — громко крикнул он, и вытянул руку.

Как-то интуитивно все поняли, что встать надо