Луиза не хотела Маркуса Лонгриджа в напарники, но это тоже было частью сделки. Вообще-то, Луиза надеялась, что он будет молчать и не отсвечивать, вместо того чтобы озвучивать свои размышления, да еще и так громко.

– Ты читала его досье? Явно не тот человек, который намерен купить футбольную команду и жениться на поп-звезде. Ему хочется власти.

Если и дальше хранить молчание, то будет выглядеть очень вызывающе.

– И поэтому он попросил о встрече с Пауком Уэббом? – спросила Луиза.

– Наоборот, это Уэбб попросил его о встрече. У Пашкина есть шанс засесть в Кремле. Паук наверняка описался от радости, представив, что окажется с ним в одном помещении.

Тут уж Луиза не удержалась:

– Уэбб хочет его завербовать?

– Типа того.

– По-твоему, восхождение на вершину власти начинается с того, что сливаешь все секреты иностранной разведке?

– Дело не в государственных секретах, – сказал Маркус. – Он возьмет на себя роль агента влияния. И когда объявит о своих притязаниях на власть, поддержка Запада будет ему обеспечена.

– Ну да. Короче, статья в «Телеграф» – это только начало. А уж когда фотографию Уэбба напечатают в журнале «ОК»…

– Луиза, двадцать первый век на дворе. Если хочешь выступать на мировой арене, тебя должны воспринимать серьезно. – Он мизинцем почесал кончик носа. – Уэбб может свести Пашкина с нужными людьми. С премьер-министром. С кем-нибудь из королевской семьи. С Питером Джаддом. А Пашкину только этого и надо, ты уж поверь мне. Когда о нем заговорят за рубежом, у него на родине это заметят.

– Да, двадцать первый век на дворе, – согласилась Луиза. – А кое-где все еще Средневековье. Если Пашкин решит обскакать Путина Великого, то распрощается с головой.

– Без риска ничего не добьешься.

Двери лифта раскрылись, в вестибюль вышел Пашкин в сопровождении своих волкодавов, Петра и Кирилла.

– Все, закончили разговор, – сказала Луиза.

Маркус замолк.

В кабинете на втором этаже не так тихо, как в кабинете Кэтрин. Здесь лучше слышен уличный шум, отсюда видны лица пассажиров в автобусах, чередой проезжающих мимо, а потом исчезающих на полчаса. Но сейчас Кэтрин и Ширли рассматривали совсем не эти лица.

– Это он. Точно.

Это был он. Кэтрин в этом не сомневалась.

Картинка, застывшая на мониторе Ширли, была разделена надвое. На одной половине – кадр из записи камер наблюдения, украденной в «ДатаЛок»: мистер Эл в вагоне, замерший в позе, удивительно статичной даже для фотографии. Какая-то женщина позади поймана в движении; в чертах лица заметна неоконченная мысль. А мистер Эл сидит, тупо сосредоточившись, как манекен на прогулке.

На другой половине экрана красовался все тот же мистер Эл, в той же одежде, с тем же выражением лица, с той же лысой головой. Он снова был неподвижным центром мира, на этот раз более размытого, потому что в этом мире кипела деятельность. Мистер Эл стоял в очереди, а вокруг него суетилась неподвижная толпа, люди волокли чемоданы по блестящему полу.

– Гатвик, – сказала Ширли.

– Очень и очень ненавязчиво, – пробормотала Кэтрин.

Все это придавало вес предположению Лэма. Если специально оставляешь след, то хочешь, чтобы по нему прошли до самого конца. Мистер Эл или те, кто отдал ему приказ, намеревались как можно демонстративнее зафиксировать отъезд из страны и наверняка удивились бы, узнав, что это выяснилось со значительной задержкой. Впрочем, они ведь не знали, что расследование будет проводить Слау-башня. Сотрудники Риджентс-Парка имели свободный доступ к записям камер наблюдения всех аэропортов страны и обрабатывали эти записи с помощью новейших программ и на самом современном оборудовании. На Олдерсгейт-стрит же Ширли Дандер прогоняла украденную запись через устаревшую программу распознавания.

– Утренний рейс. В Прагу, – сказала Ширли.

– Когда?

– Через семь часов после визита в Апшот. Зачем ему понадобилось туда ехать, если он улетал следующим утром?

– Хороший вопрос, – сказала Кэтрин вместо ответа. – Что ж, мы узнали, где он был. А теперь давай выясним, кто он.

Очень хорошо.

Уэбб аккуратно положил мобильник на стол, потому что любил аккуратность во всем. Потом пригладил волосы. И в этом тоже.

«Очень хорошо», – сказал он Луизе Гай, потому что действительно так считал. Он хотел, чтобы обо всем, что произойдет до завтрашней встречи, первым делом докладывали ему. Если бы у него было даже одно-единственное умение… Впрочем, умений у него было воз и маленькая тележка, но самым лучшим среди них было и оставалось умение предотвращать неприятности.

Например, в ту ужасную ночь, когда погиб Мин Харпер, Паук Уэбб узнал об этом одним из первых. Поэтому и прибыл на место происшествия раньше Джексона Лэма. Для предотвращения неприятностей требовалось точно рассчитать время. Он пешком отправился на набережную, сел лицом к темным музеям на противоположном берегу и на максимально возможный короткий срок погрузился в напряженные размышления. Стратегия на девять десятых заключается в реакции. Если слишком долго осмысливать ситуацию, то введешь себя в ступор.

Он позвонил Диане Тавернер:

– У нас проблема.

– Харпер, – сказала она.

– Ты знаешь.

Она подавила смешок:

– Уэбб, я, вообще-то, первый зам. А ты в лучшем случае мальчик на побегушках. Так что – да, я раньше тебя узнала о том, что Мина Харпера задавили.

– Задавили?

– Да, это такой глагол. Означает, что его сбила машина.

– Я слежу за ситуацией.

– Отлично, – сказала она. – Если его статус поменяется…

– Я просто хотел сказать, что…

– …дай мне знать, потому что в таком случае можно будет представить все в положительном свете: «Сотрудник МИ-пять воскрес». Это поможет привлечь новые кадры, правда же?

Убедившись, что она наконец-то выговорилась, Уэбб продолжил:

– Я просто хотел сказать, что побеседовал с Ником Даффи. Он первым прибыл на место происшествия.

– У него работа такая.

– И он считает, что все чисто. Без подвохов. Самый обычный несчастный случай.

Молчание. А потом:

– Он так именно и сказал? Слово в слово?

На самом деле Даффи сказал, слово в слово: «Без тщательной проверки ничего утверждать нельзя. Но от погибшего разит спиртным, а вдобавок это не преступный наезд. Водитель не скрылся с места происшествия».

– В общем-то, да, – сказал Уэбб.

– Значит, так и будет записано в его рапорте.

– Меня больше волнует время происшествия. Прямо перед встречей в «Игле»…