Остаток утра я перепечатывал свои заметки о ходе расследования: Британия-роуд, «Корнуоллис и сыновья», Южный Эктон. Кроме того, я скачал аудиозаписи с айфона на компьютер, попутно еще раз прослушав вкрадчивые интонации Готорна, и просмотрел десятки фотографий. У меня скопилось огромное количество материала, гораздо больше, чем нужно, причем девяносто процентов – наверняка бесполезный мусор. Например, Андреа Клюванек долго и нудно рассказывала о своем детстве в Банской-Штьявнице, о том, как она была счастлива, пока отец не погиб в результате несчастного случая. Вряд ли это войдет в книгу…

Надо сказать, раньше я так не работал. Как правило, планируя роман или сценарий, я точно знаю, что мне нужно, и не трачу время на лишние детали. Однако сейчас я не имел ни малейшего представления о том, как работает аналитический аппарат Готорна. Откуда мне знать, что важно, а что нет? Именно об этом он предупреждал меня, когда читал первую главу. Колокольчик на двери или его отсутствие может иметь большое значение и приводить к разным выводам, а упущение какой-то детали грозит стать не менее фатальным, чем выдумка. В результате пришлось записать все, что я видел, – от романа Стига Ларссона[37] в спальне Дайаны Каупер до вешалки для ключей в форме рыбы на стене ее кухни и хозяйственных пометок на холодильнике Джудит Гудвин. Быстро растущая груда информации сводила меня с ума.

Я все еще не сомневался, что убийца – Алан Гудвин. Если не он, то кто же? Этот вопрос я задавал себе снова и снова, сидя за столом в окружении белого моря безнадежности из листов формата A4.

Возьмем, к примеру, Джудит Гудвин – у нее ровно тот же мотив. Я вспомнил, что сказал Готорн на месте преступления: «Определенно, это был мужчина. Я, конечно, слышал о женщинах-душительницах, но они встречаются крайне редко, поверь на слово». Это были его точные слова, записанные на диктофон и в блокнот. В результате я совершенно не воспринимал всерьез женщин, которых мы встречали в ходе расследования. Однако, если подумать, «определенно» не значит 100 %, а «крайне редко» не значит «невозможно в принципе». Это вполне могла быть Джудит или Мэри О’Брайан, до того преданная семье, что осталась работать с ними на целых десять лет. А Ларри Гудвин? Кто знает, вдруг он вовсе не такой беспомощный, как кажется?

А Грейс Ловелл, подруга Дэмиэна Каупера? Прямо она, конечно, не сказала, но и без того было ясно: отношения со свекровью, интерес которой не простирался дальше внучки, теплыми не назовешь. Ребенок положил конец актерской карьере Грейс, и если газеты не врут, Дэмиэн весьма далек от супружеского идеала. Наркотики, тусовки, танцовщицы… Все это легко укладывалось в мотив убийства. С другой стороны, когда Дайану задушили, Грейс была в Америке.

Кстати, так ли это?..

И снова я порылся в записях и нашел фразу, сказанную Дэмиэном Каупером, – в тот момент я не обратил внимания, однако сейчас она имела огромное значение. Грейс пожаловалась, что не хочет возвращаться в Лос-Анджелес и намеревается еще погостить у родителей, на что Дэмиэн ответил: «Детка, у тебя была целая неделя!» Ага! Значит, я ничего не упустил! Кто знает, вдруг я даже опередил Готорна? «Неделя» – понятие приблизительное. Что, если Грейс приехала дней за девять или десять до мужа? В этом случае она вполне могла находиться в Англии в день убийства Дайаны.

С другой стороны, после похорон мы оставили ее в пабе на Фулэм-роуд, а если учесть, что везде были пробки… Вряд ли она успела бы добраться до Брик-лейн раньше нас.

Хорошо, кто еще там был? Я провел много времени с Робертом Корнуоллисом и заодно с его кузиной, Айрин Лоуз. Оба могли сунуть будильник в гроб, только зачем? Они познакомились с Дайаной Каупер лишь в день ее убийства. Никто из них не выигрывал ни от ее смерти, ни от смерти Дэмиэна.

Остаток дня я провозился со своими записями и даже не заметил, как пролетело время. Без пятнадцати пять в дверь позвонили. Я работаю на пятом этаже и, бывает, чувствую себя отрезанным от мира в своей «башне из слоновой кости»; с реальностью меня соединяет лишь домофон. Я нажал на кнопку и спустился встретить гостя.

– Неплохо у тебя тут, – заметил Готорн, входя. – Только напитки нам вряд ли понадобятся.

Я заранее выставил на стол минералку и апельсиновый сок, играя в приветливого хозяина. Пока я убирал их обратно в холодильник, Готорн изучал гостиную. Собственно, квартира – фактически одно большое пространство: стеллажи (у меня около пяти сотен книг в семейном доме, но самые любимые я храню здесь), кухонная зона, обеденный стол и пианино матери, на котором я стараюсь играть каждый день; потом зона ТВ и пара диванов с кофейным столиком.

Готорн расслабленно присел на диван.

– Так, говоришь, ты догадался, что случилось в Диле, – нарушил молчание я. – Значит, я скоро узнаю, кто убил Дайану Каупер?

Готорн покачал головой.

– Не сейчас, но, думаю, тебе будет интересно. Кстати, у меня хорошие новости.

– Какие?

– Мистер Тиббс объявился.

До меня не сразу дошло, о ком речь.

– Кот?

– Да, персидский, серый, что жил у Дайаны Каупер.

– И где он был?

– Забрался в соседский дом через чердачное окно, а выбраться не смог. Его нашли владельцы, когда вернулись с юга Франции, и позвонили мне.

– Хорошие новости? – пробормотал я, пытаясь сообразить, при чем здесь кошка Дайаны. Тут меня посетила другая мысль. – Минутку… По соседству вроде жил адвокат?

– Мистер Гроссман.

– А зачем он тебе позвонил? Откуда он вообще о тебе узнал?

– Я сунул записку под дверь. Точнее, я рассовал их по всем домам на Британия-роуд: хотел выяснить, не объявился ли кот.

– Зачем?

– Так из-за него все и случилось, Тони. Если бы не Мистер Тиббс, Дайана Каупер осталась бы жива, и ее сын тоже.

Шутит, что ли?..

Однако Готорн невозмутимо сидел на диване, и от него исходила все та же странная энергия: смесь угрозы и целеустремленности. Трудно понять, о чем на самом деле думает этот человек… Не успел я задать вопрос, как в дверь снова позвонили.

– Открыть? – спросил я.

Готорн небрежно махнул рукой.

– Твой дом – тебе решать.

Я подошел к домофону и снял трубку.

– Да?

– Это Алан Гудвин.

Я почувствовал прилив волнения. Готорн пригласил подозреваемых? Велел визитеру подняться на три лестничных пролета и нажал кнопку.

Вскоре появился Гудвин в плаще не по размеру, в котором был на похоронах. Он вошел в комнату, как приговоренный к смертной казни восходит на эшафот. Несмотря на то что Готорн сказал по пути в Кентербери, я не сомневался: он позвал сюда Гудвина с целью обвинить его в убийствах и скоро я все узнаю.