— Не называй его так! — перебил Амира Сулиман.

— Я видел, как русский ударил Ислама, — продолжил Амир, — что тот отлетел чуть ли не на метр и упал. Потом пленный схватил пистолет, видимо выпавший из рук первого модж… — Амир вовремя остановился, — и убил второго выстрелом в голову. Я отреагировал слишком поздно, еще раньше русский выстрелил в Ислама. Он оказался быстр, словно сам шайтан! Простите, дядя!

И он виновато опустил голову.

…Нагнувшись к самому уху, Амир что-то прошептал Исламу, и в глазах того вспыхнула злоба.

— Теперь, — не вставая с колен, продолжил Амир, — когда ты все знаешь и ничего не можешь изменить, подохни как животное!

И секунду спустя во двор вылетел разбуженный выстрелами Сулиман…

Сулиман тяжело вздохнул:

— Тяжело терять сына. Ислам был своенравен. Он не почитал старших. Возможно, Аллах и покарал его за гордыню. Амир, от тел надо избавиться. На нашей базе закопайте или сожгите, мне все равно.

Амир кивнул.

— Макка! — позвал Сулиман жену.

Женщина, как всегда, молча появилась на пороге комнаты. Взгляды нены и Амира пересеклись, но ни укора, ни сожаления по случаю смерти сына в ее глазах он не прочел.

Близ села Симсир, утро следующего дня

Отряд численностью восемнадцать человек медленно двигался в горы. Дозор шел чуть впереди, в метрах тридцати от основной группы, на расстоянии видимости, чтобы в случае опасности, не поднимая шума, предупредить остальных. Они выступили рано утром, почти засветло, но все равно информаторы по цепочке предупредили бандгруппу о действиях федеральных сил. Стоио признать, что такая система связи у них, в отличие от нас, работает без сбоев. Ведь у них за отказ помогать бандитам убивают — просто мешок на голову, и вскоре изувеченное тело находят лесники.

Каждый в отряде знал, что боевики снялись с временной базы и ушли в горы. Им оставалось только отметить на карте временную лежку, сфотографировать позиции, посчитать пакетики «Роллтона» и помочиться на остатки небольшого и явно не скрываемого костерка. В такие моменты думаешь, что работать надо как-то иначе, но с бюрократической машиной справиться тяжело.

Однако на этот раз все пошло не по плану.

За километр до места предполагаемого нахождения боевиков головной дозор подал знак, опасности который продублировал старший основной группы — командир роты разведки 2-го батальона особого назначения ВВ МВД России майор внутренней службы Балакин Вадим Петрович, известный также как Лис. Группа остановилась.

— Карась, Ежик, — негромко позвал Балакин.

В то же мгновение перед ним возникли двое бойцов, похожих друг на друга настолько, что их можно было принять за братьев.

— Слушай боевой приказ, — начал Балакин, открывая на планшете карту местности, где им предстояло работать, — берете Киллера, Бобра и Чумика.

Карась и Ежик переглянулись между собой, один из них хихикнул.

— Прекратить, — резко отрезал Балакин и продолжил. — От «фейсов» возьмете Виста и Болта.

Балакин вопросительно посмотрел на полковника Смирнитского, тот кивнул.

— Задача: двумя группами обойти базу противника, организовать засадные мероприятия с целью недопущения выхода из зоны боевиков. Первая группа занимает вот эту высоту, — Балакин ткнул указательным пальцем на точку на карте с отметкой «158.3», — вторая — участок местности на спуске в пятидесяти метрах около Козьей тропы, ведущей к ближайшему аулу. Старший первой группы — Ежик, второй — ты, Карась. Вопросы?

— Пленные? — спросил Ежик.

— Работаем четко на поражение. — Подумав секунду, Балакин добавил: — Если ситуация позволяет, не более одного на каждую группу. Еще вопросы?

Ежик и Карась исчезли так же незаметно, как появились.

— А нам с тобой, Тополь, — обратился Балакин к Смирнитскому, снимая с плеча «калашников» с коллиматорным прицелом и передергивая затвор, — предстоит самая важная работа.

— В расход мусор, — ответил Тополь.

* * *

Шли медленно и тихо, стараясь не выдать свое присутствие противнику, который наверняка выставил дозорных, да и наткнуться на различные растяжки или противопехотные мины, разбросанные по лесу, словно грибы после дождя, никто не хотел. Чуть впереди шел Чумик, урожденный сибиряк, с детства приученный к охоте и обладавший природным даром обнаруживать засады и «сюрпризы». Умение читать следы в совокупности с острым слухом и зрением, выработанными в детстве и отшлифованными на службы, делали Чумика превосходным разведчиком-следопытом.

Чумик остановился, подняв согнутую правую руку, сжатую в кулак. Группа замерла. Растяжка. Он осторожно перешагнул через натянутую леску, взмахом показав остальным, чтобы продолжали движение, пока он сам будет страховать.

На месте группа, определив секторы обстрела для каждого из членов, разделилась на подгруппы по два человека и организовала засадные точки подавляющего огня по разные стороны дорог. Тактика «кинжального» огня, несмотря на старомодность, по-прежнему была весьма эффективной в подобного рода ситуациях.

Антонов Костик — позывной Болт — вместе с Чумиком залегли по правую сторону дороги.

— Эй! — крикнул Чумик Болту.

Тот недоуменно уставился на разведчика и покрутил указательным пальцем у виска, мол: «Ты дурак, что ли, орать?»

Чумик в ответ сделал то же самое, на что Болт не отреагировал.

Минуты на две повисла тишина.

— Болт, — постарался прошептать Чумик. — Эй, Болт!

— Что? — все же ответил Костик.

Одно-единственное слово побудило Чумика продолжить, высвободив всю его врожденную словоохотливость.

— Как думаешь, — Чумик отложил в сторону автомат и развернулся вполоборота к Костику, — Тополь и Лис какого с нами сегодня пошли?

Костик лишь пожал плечами.

— Знали они, что именно сегодня мы наткнемся на боевиков?

Костик прищурился, пожал плечами: «Вполне возможно».

— Неспроста, — философски выдал Чумик.

«Именно!» — кивнул Костик.

Антонов посмотрел на часы.

«Время “Ч” минус 10 минут».

Он акцентировал внимание Чумика на времени, приподняв левую руку с часами.

Тот моментально переменился в лице, вернувшись в прежнее положение, и замолк.

* * *

Затерянная в лесу, скрытая раскинувшимся густым кустарником и невысокими деревьями, на крутом склоне одного из бесчисленных холмов располагалась временная база полевого командира Сулимана Гагкаева. Из земли на пятнадцать сантиметров торчали две трубы, из которых струился еле заметный дым.