Утром, проснувшись за пять минут до будильника, я отключила звук на телефоне и отправилась на кухню. Зажгла свет.

Хорошо. Значит, дизеля уже запустили и плита должна работать. Порылась в холодильнике, не придумала ничего лучше, как приготовить омлет. Съела маленькую тарелочку, остальное так и оставила в сковородке на плите, затем сварила кофе и, пока пила свой, приготовила его и для Романа. Конечно, пока он проснется, все уже остынет, но все же ему должно быть приятно.

Сама же быстренько умылась, собрала растрепанные короткие волосы и, одевшись по форме, пошла на заставу. Хотел Калинин, чтобы я все самостоятельно узнала. Ну так получи, просыпайся в одиночестве.

А я умру, если в ближайший час все не выясню и не успокоюсь.

Надеюсь, успокоюсь.

На заставе пахло копченостями. Это первое, что я почувствовала, лишь потом увидела черные стены и потолок. Столько дней уже прошло, а запах до сих пор не выветрился, и складывалось ощущение, что не выветрится уже никогда. Этакое сочетание костра и копченого мяса… или не мяса?

Но вот копченых куриных окорочков мне захотелось до одури. Ведь на Калинде в магазине такие имелись, и сейчас я очень сожалела, что не купила их, пока жила там.

Еще раз печально оглянувшись и поежившись от холода, пошла в канцелярию, дежурка была в очередной раз пуста. К такому начинаешь привыкать, как бы странно это ни звучало. Ключи от кабинета у меня были свои, ими дверь я и открыла. Пришлось порыться в ящиках рабочего стола начальника — понадеялась, что он меня простит, и с чистой совестью принялась изучать информацию.

На деле выходило, что все обошлось. Как раз вчерашним числом датирована телеграмма с коротким, но ясным заключением: виновата проводка. А вот касательно всего остального у начальства даже не было шансов обвинить в чем-то старшину и Калинина. Я нашла отсвеченную объяснительную Романа — видимо, мужчина решил оставить себе копию для перестраховки. И с нашей-то системой я его отлично понимала.

В объяснительной было все. Куча выписок и номеров рапортов самого Калинина и Рассохина. И про испорченный шланг, и про вышедшие из срока своей годности огнетушители, и даже жалоба двухлетней давности от прежнего старшины на мигающий свет в дизельной.

Поработал с бумагами Калинин на славу, я, прочитав все это, я поняла, что если бы пожар был сильнее и мужчины не успели вынести на улицу сейфы с документацией, то кончилось бы все плохо. В отряде этих рапортов не то что не нашли бы. Их бы там очень старательно «потеряли», а крайними оставили бы Рассохина с Романом.

Облегченно выпустила воздух и только после этого поняла, что, пока читала все эти отписки, практически не дышала. Выдвинула верхний ящик — как и ожидала, нашла шоколадную вафлю и без раздумий её конфисковала. Омлет с кофе уже переварился, и десерт сейчас был как нельзя кстати.

Когда я аккуратно разложила все бумаги и папки по местам, на пороге появился Курков. Так вот кто у нас сегодня дежурный.

— Анастасия Анатольевна? — опешил молодой мужчина.

— Здравствуйте, Антон, — мягко улыбнулась ему и вышла из кабинета. Вставила ключ в замочную скважину, чувствуя, как Курков меня буравит взглядом.

Закрыла дверь и повернулась к прапорщику.

— Я приехала одна, если тебя это интересует, вчера ночью, так что Вики здесь нет.

Антон заторможенно кивнул и ушел в дежурку. Я же пошла в столовую пить чай с трофейной вафлей, которую умыкнула у Калинина. Кстати, в ящике сладость была последней, и я очень надеялась, что дома у него имелись запасы, иначе тяжело ему придется без сладкого.

Потом стукнула себя по голове, и настроение в один момент испортилось. Роман же уедет через пару дней, как я могла об этом забыть.

Когда я вернулась из столовой, дверь кабинета была не заперта, тихонечко приоткрыла её и увидела собранного Романа за столом. Мужчина разговаривал с кем-то по телефону, точнее, слушал кого-то внимательно и очень недовольно.

— Понял тебя. Да, да. Да че ты завелся, а? Вет, мой тебе совет: успокойся и забудь, — раздраженно проговорил Роман в трубку и, пока его собеседник что-то отвечал, закатил глаза. — Конечно, ты прав, но я знаю ситуацию и её, поэтому забудь и лучше молчи. Ты же понимаешь, что эти слухи и сплетни совершенно никому не нужны? Ну вот и хорошо. Да не поучаю я тебя, — выкрикнул Роман и хлопнул ладонью по столу, — я просто переживаю — заметь, не о тебе.

Калинин положил телефонную трубку, протер ладонями лицо и только после этого встретился со мной взглядом.

— Расскажешь? — полушепотом спросила я.

Роман как-то обреченно кивнул и попросил плотнее закрыть дверь.

— А лучше вообще запри нас изнутри, — его голос звучал совершенно серьезно, — а то ходят тут всякие, не наши.

Ну если он без пошлых намеков, то почему бы и нет?

Когда я вытащила ключи из двери и обернулась, то поняла, что попалась. Рома по-прежнему сидел за столом, но так ехидно улыбался, что у меня не оставалось сомнений: мужчина что-то задумал.

Надеюсь, приятное.

В нетерпении облизала губы и, плюнув на любые нормы морали, обошла рабочий стол своего начальника и села к нему на колени. Приобняла за шею и оставила быстрый поцелуй на его губах.

Почему быстрый? Потому что я по-прежнему хотела услышать его ответы.

— С Самойловым разговаривал, — печально произнес Роман, когда понял, что поцелуев и обнимашек ему больше не светит. — Про Вику спрашивал.

— И? — поторопила я его.

— Она уехала в Кастрюлино.

— Когда? — Я отодвинулась от Ромы и заглянула ему в глаза. Он не врал и не придумывал. Взгляд оставался задумчивым.

— Утром. Самойлов проснулся, а её нет, потом…

— Подожди, — нагло перебила, Калинина, потому что то, что он сказал… Нет, не могло такого быть. — Кто проснулся?

— Начальник Калинды.

— Не-е-ет…

— Да.

— Ну нет же.

Калинин притянул мою голову к своей груди и, проведя рукой по волосам, сипло начал рассказывать про семью Курковых, каждый раз сжимая в объятиях еще крепче, когда я собиралась его перебить. То ли он изучил меня настолько хорошо, то ли я выдавала чем-то свое недовольство услышанным.

У Антона с Викой не получался ребенок уже несколько лет. Роман считал, что все это было к лучшему, потому что парочке давно нужно было развестись. Курков вроде и любил жену, но целыми днями только и делал, что играл в свои игрушки. Именно это, а еще то, что сам Антон, как выяснилось, не очень-то и хотел детей, не одобрял Роман. Вика же словно помешалась, ничего не видела и не слышала, кроме собственного хочу. Хотя какие ей могут быть деть, когда она сама тот ещё ребенок.