Данте усмехнулся:

– Наркотик? Это конопля, мамуля. И я ее не покупал. Она принадлежала Мусте.

– Ребята сказали, что ты выкинул ее в окно.

– Пакетик я и правда выкинул.

Коломба протянула руку:

– Дай сюда.

– Это для личного пользования, – заявил Данте, но, увидев, как в глазах Коломбы сверкнули изумрудные черепа, достал из кармана сверток фольги. Вытряхнув его в туалет вместе с содержимым пепельницы, она опрыскала весь дом омерзительным освежителем воздуха с запахом хвои. Освежитель подарила ей мать, по мнению которой ее квартира «попахивала нечистоплотностью». Коломба тут же вспомнила, что обещала с ней пообедать, и ее настроение окончательно упало.

– Ну-ну, – сказал наблюдавший за ее маневрами Данте. – Позволь напомнить, что конопля не так вредна, как алкоголь.

– Позволь напомнить, что алкоголь легально разрешен. А марихуана – нет. – Она обнюхала свою одежду. – Знаешь, что будет, если меня вдруг проверят на наркотики?

– Ты не курила.

– Вообще-то, есть такое понятие, как пассивное курение.

– Да ладно, КоКа…

– Это правда! А ТГК выводится из мочи только через сорок дней.

– Тогда я перейду на кокаин, который выводится всего за пять.

Она встала перед ним, уперев кулаки в бока:

– Только попробуй.

– Да шучу я. Никогда не нуждался в стимуляторах.

– Зато в транквилизаторах нуждался. И в реабилитационных центрах.

Данте опустил взгляд:

– Ты явно побывала у Роберто.

– Почему ты мне не рассказал?

– Ты и так никогда мне не веришь. Как бы ты поступила на моем месте? – по-детски пристыженно сказал он.

– Посмотри на меня.

Он поднял глаза.

– Я тебя знаю, о’кей? Я видела тебя и с худшей, и с лучшей стороны.

– И сбежала.

– Не от тебя, Данте. От нас. От того, что еще может произойти. – Коломба пыталась подобрать верные слова, но это было непросто. Она села на диван рядом с ним. – До нашей встречи в моей жизни был порядок. Я знала, что делать. А теперь всякий раз шагаю в неизвестность.

– Так было всегда. Раньше ты просто этого не осознавала.

– Возможно, но это ничего не меняет. Сам видел, как мне тяжело сходить с проторенной дорожки. Знаешь, каково ощущать, как тебе сдавливает легкие? Мне всякий раз кажется, что я умираю. И я вижу то, чего нет.

Данте принадлежал к редкой породе людей, способных держать рот на замке, когда сказать нечего, и, хотя такое с ним случалось очень редко, на сей раз он слушал Коломбу в полном молчании.

– Никаких тайн, – сказала она. – Я должна тебе доверять, должна знать, что ты ничего не скрываешь. Никакой полуправды. Никаких недомолвок.

– Ладно, – сказал Данте. Он давно не чувствовал себя таким счастливым. – И никаких побегов. Я должен знать, что ты не бросишь меня на полпути.

Коломба кивнула:

– Я тебя не брошу. Ты мой друг, и я тебя люблю. Мне жаль, что ты считал иначе.

Он растянулся на диване, подложив руки под затылок.

– На самом деле я никогда всерьез так не считал. Значит, ты веришь мне насчет Гильтине?

– Я готова копнуть поглубже. Но если мы не раскопаем ни одного убедительного по моим стандартам подтверждения твоей версии, ты примешь мое решение, забудешь обо всем и мы будем жить дальше.

– А если раскопаем?

– Найдем железобетонные доказательства и спустим с цепи Интерпол и коллег из ОБТ.

Данте, казалось, взвесил ее предложение, а потом торжественно протянул ей правую руку. Они обменялись рукопожатием.

Обоим захотелось и плакать, и смеяться, но они не сделали ни того ни другого.

Мертвецы тихо шептали в Гранд-канале, но Гильтине удавалось не впускать их в свой разум. Это было нелегко, и она невольно корила себя за неуважение к покойникам. Она предпочла бы поселиться подальше от воды, но нужную ей приватность и анонимность могло обеспечить только дорогостоящее жилье, а подобные дома предполагали соответствующий вид.

В полдень, сразу по приезде, она сняла остатки грима и нанесла свежую мазь. День выдался необыкновенно жаркий и влажный, и макияж оказался менее стойким, чем она рассчитывала. Незадолго до прибытия на улицу Сант-Антонио Гильтине заметила, что под стершимся тоном на руке показались язвы, и водитель водного такси бросил на нее подозрительный взгляд. Понял ли он, кто она? Если да, придется умертвить его в арендованном доме – на вилле площадью двести квадратных метров с просторной террасой и изысканной мебелью в венецианском стиле – и там же избавиться от тела, а потом сменить место жительства и личность. Но такие осложнения были бы совершенно некстати, потому что в деле, которое занимало Гильтине, на счету была каждая минута.

Она прикрыла руку шелковым платком и тут же увидела, как по нему расползается зловонное пятно. Таксист оставил ее багаж в кабинете с эркером и без единого слова пошел прочь. Выглянув в окно, она увидела, как он с видимой нерешительностью обернулся. Гильтине тоже пребывала в нерешительности. Ей не хотелось ставить все под угрозу, когда она подобралась так близко к цели.

Когда пробило полночь, ропот душ стал настойчивей. Гильтине включила стереосистему, подключенную к похожему на летающую тарелку усилителю от «Бэнг и Олуфсен», и настроила радио на свободную частоту. Голову заполнил белый шум. Если не считать бинтов, Гильтине была полностью обнажена. Она раскинула руки и почувствовала, как исчезает в звуковой волне, становится бесплотной, нематериальной. Потом ее сердце замерло, и она очнулась на полу. Кожу обжигал ледяной мрамор. Заглушив зов мертвецов, опустошив и наэлектризовав разум, Гильтине подошла к лежащему на столе в кабинете ноутбуку. Она подсоединилась к Wi-Fi, подключилась через американский VPN, скрывающий ее реальное месторасположение и личность, и призвала своих аватаров.

Их у Гильтине было несколько сот. Сейчас все они заскользили в окнах стольких же чатов, веб-страниц и почтовых браузеров, которые при каждом прикосновении курсора открывались и закрывались, подобно мыльным пузырям. Это были мужчины и женщины со всего света – старые и молодые, обольстительные и безобразные. Кто-то из них посещал сайты знакомств для одиноких сердец, кто-то – секс-чаты и страницы агентств эскорт-услуг. Другие общались на форумах, посвященных самым разным темам, от кулинарии до спорта. Некоторые умирали, исчерпав свою полезность или не сумев привлечь намеченную жертву.

Гильтине управляла ими, лавировала от одного к другому, вела одновременно несколько диалогов, давала советы, делилась сексуальными фантазиями и предсказывала будущее. На педофильском сайте она была обменивающимся фотографиями шестидесятилетним мужчиной; на черном рынке нового Шелкового пути покупала оружие и продавала наркотики; в мессенджере была подругой девочки с пониженной обучаемостью и сексуальной студенткой в поисках зрелого и щедрого мужчины. В БДСМ-сообществе она была финансовой доминатрикс французского брокера и немецкого доктора, рабыней японца, сучкой зоофила, на «Фейсбуке» шутила, спорила, соблазняла, отправляла видеоролики и забавные гифки. Всюду она предлагала услуги и одолжения, теплые слова и психологическую поддержку. Она бывала щедрым другом и прилипалой, троллем и утешительницей.