— Уже наслышаны. А почему ты на завод пошёл? Уж с твоими музыкой и песнями можно так развернуться!

Но я тут же осадил ребят:

— А вы, ребята, хоть что-то слышали по телевизору и радио, и читали в газетах и журналах про нас с женой? — Парни отрицательно качнули головами. — Вот так-то, ребята. Надеюсь, и причину слышали? — Они ещё раз качнули, но уже как бы подтверждая. Правда, не знаю, что там за слухи ходят. Но, похоже, ничего хорошего. — Поэтому мне пока лучше работать на заводе. Трудовой стаж буду зарабатывать. Я и языки знаю, и руки у меня с нужного места растут, и на работе меня ценят. Так что, живы будем, не помрём!

Конечно, вернуться в прежний кружок я отказался, но скормил ребятам пару песен, хотя, вполне нравившихся и самому. Я бы и сам их исполнил, но решил, что ребятам будет в самый раз. В общем, толкнул я парням «Город золотой», но от авторства категорически отказался. К тому же, узнал из памяти Николая, что она явно и написана, и авторы ещё живы. Сказал, что авторы песни какие-то Вавилов и Волохонский, но с ними не знаком и просто где-то слышал во время разных тусовок. Но где, мол, тоже, хоть убей, не помню, потому что явно сильно поддал. А что, ранее у Вячеслава редко, но бывало. Теперь я уже практически не пил. Хотя, моё исполнение под принесённую ими гитару, уже классическое для более позднего времени, и Семёну, и Тарасу понравилось. Как раз им неплохо подходит для исполнения на своих тусовках. Зато и я примазался к чужой славе и явно и не испачкаюсь. Не хотелось бы засветиться связями с диссидентами, но всё-таки приятели бедного Вячеслава…

Второй я скормил ребятам «Чёрные глаза» одного кавказского певца. Очень уж популярной была в свое время. И сейчас сойдёт. На этот раз сказал, что чисто моя и пока им на прокорм. Понятно, что в любом ресторане эту песню с руками-ногами оторвут. А мне самому соваться в тот же «Кавказский» никакого настроения нет. Кого я туда поведу? Ингу? Вроде, пока и наладилось хоть что-то, но судьба нашей бедной семьи висит на волоске. И за что мне её туда водить и перед ней кривляться? За проклятого Пашу? Нет уж! Больше от меня она никакого авторства не получит. Кстати, и тётя. Закрутилась она что-то в объятиях своего мужа и к нам, даже в свою квартиру, уже месяц и носа не кажет. Изредка звонит с добрыми пожеланиями, но фальшь в её голосе насквозь сквозит. Какие-то нотки превосходства и пренебрежения появились. Скорее, тоже как-то разнюхала, что у нас с Ингой не всё в порядке? Нет, надо осторожнее быть и с ней.

Понятно, что первоначальные тёплые отношения в нашу семью так и не вернулись. Сначала мы две недели находились, словно на штыках, а потом перешли в непонятное подвешенное состояние. Хотя, на вид было тихо и мирно. Незаметно пролетело и седьмое ноября. Инга явно откинула мысли о прежнем возлюбленном в сторону, и теперь её больше заботило предстоящее материнство. Она уже заметно пополнилась. Я стал уделять ей повышенное внимание, и многие домашние заботы взял на себя. Мне не трудно, так и всё привычно. Раз пошёл седьмой месяц беременности, то, хоть ещё и можно было, уже я сам прекратил лезть к ней. Хотя, и она спокойно отнеслась к моим шагам. Мы продолжали спать вместе. Порой прорывалось, что Инга всё же желала близости со мной, может, с кем-то и другим, но проявлять инициативу она не пыталась. Внешне у нас ничего не изменилось, но холодность в отношениях, пока застывшую на месте, скрывать не получалось. Правда, мы её сами уже как бы и не замечали. Всё молча и без прежней теплоты…

Глава 26

Отступился…

А так, ничего такого особенного. Хотя, перед седьмым ноября комитетчики пригласили меня на очередной концерт, но, раз больше не дал их ансамблю новой музыки, после праздника про меня как бы забыли. Хотя, обычное дело. Редко какой автор может выбрасывать столько шедевров, как у меня. Мало ли что я, хотя, и Инга, и тётя, за рубежом довольно знамениты! И слухи в Союзе пошли. Тем не менее, пока в нашей стране насчёт нас продолжалось храниться молчание.

А ещё сильно удивила Светлана Никитична! Я помнил, что у неё седьмое ноября день рождения. Само собой, ещё шестого позвонил с поздравлениями. Тётя, конечно, меня благополучно выслушала, но к себе на день рождения приглашать не стала. Словно у неё ничего и не намечалось. Может, и так, но могла бы предупредить. Ясно, что и она была в курсе нашей ссоры, но так и знала, что мы с Ингой как бы и помирились. А тут тишина! Думаю, что однозначно отметит, но что нас вычеркнула из числа приглашённых, то тревожный звоночек…

А вот мне захотелось сделать себе подушку безопасности. Так как деньги продолжали поступать, то я снял в сберкассе, конечно, по частям, примерно десять тысяч рублей. Пока. Ещё больше и осталось. Достал вещи из тайника и, что надо, подогнал. Кстати, маскировку всю перекрасил. А потом, уже через неделю, в середине месяца, вечером после работы, я пошёл на дело. Как раз четверг, заездной день, так и до отхода в рестораны время оставалось.

Риск, и очень большой, имелся, но дальше тянуть не имело смысла. Уже и холодно, около нуля градусов, и сыро разгуливать по улицам. И за одним молодым человеком, озабоченным семейными проблемами и пока ничем таким не засветившимся перед органами, вряд ли, хотя это мне так казалось, велась слежка? Сам я ничего не заметил. Думаю, что слишком дорогое удовольствие…

Фарцовщик Камиль не сразу клюнул на меня. И не должен был. Работа у него опасная. Ну, стоит непонятный мужчина лет под сорок, с длинными волосами, в усах, лёгкой бородке и жидких бакенбардах и дотошно, словно шпиён какой-то, фотографирует дорогим «Canon FX» разные ленинградские достопримечательности. Да, одет дорого, и явно в забугорные шмотки. Ещё и в очках. Потом ко мне подлетел худой молодой парень и попытался как бы неосторожно толкнуть. Ну, да, проходил мимо и нечаянно отступился. Но я успел посторониться, сам толкнул его в спину, так ещё и замечание сделал:

— Э, мальшик, Ви мне бруки грязь накидать. Некарошо!

Парень, конечно, извинился, и даже на английском языке. Тут и я ответил ему, тоже на английском, но с явным лёгким французским акцентом, что извинения приняты, но что так больше делать не следует, ибо я пожалуюсь полиции.

Парень не отстал и полез знакомиться со мной. Явно клюнул. Тут я тоже представился Пьером Башле из Орлеана, совершающим круиз на советском теплоходе «Александр Пушкин» по маршруту, конечно, Ленинград-Гавр. По десятку долларов и фунтов стерлингов, так и полсотни франков я уже приобрёл на «Галере». Так что, вполне себе обеспеченный иностранец с валютой.

Немного пообщавшись со мной, парень предложил купить у меня валюту. Но его цена была смешной, в треть от того, что сам купил. Я его просто прогнал, а потом двинулся по улице на запад подальше от гостиницы, конечно, «Астории». Засветился, и хватит. А то сунутся менты или дружинники, а то и сотрудники КГБ проверять документы, и засыплюсь по-полной. Много их тут ходило! И меня уже ничего не спасёт. Остаётся только удариться в бега. Хотя, должен оторваться. Жаль, что парень явно привлёк ко мне внимание разных агентов органов. Но, удрав, я просто и навсегда исчезну из их глаз. Больше в таком виде здесь точно не появлюсь. Хотя, и в обычном своём виде. А сейчас я просто хотел совершить обычный гоп-стоп. Уже заметил, что Камиль успел купить у каких-то иностранцев немного долларов. Но вот странно, его никто не трогал. И агенты КГБ тут явно паслись, так и ментов хватало.

Хоть и довольно далеко ушёл, но затеряться во дворах я не успел. Меня быстро нагнал тот же Камиль, слегка и запыхавшийся. Правда, его сзади всё-таки страховали два здоровых бугая. Не знаю, кто они, но явно боксёры.

— Uh, monsieur, you misunderstood everything. We are ready to buy currency from you. What do you have in francs, pounds? (анг. — Э, месье, Вы неправильно всё поняли. Мы готовы купить у Вас валюту. Что у Вас франки, фунты?) — А парень хорошо знает английский. Хотя, русский акцент всё равно чувствуется. — We are ready to buy them for a very reasonable price. And we will pay in rubles right now. (анг. — Мы готовы купить их за вполне приемлемую цену.