— Руками не трогать! — предупредил участковый.

— Где Маканина нашли? — спросил Матвей, осмотрев комнату.

Следов насилия не видно. Мебель в целости, ковер на полу не скомкан, вещи не разбросаны. Отвратительный запах смерти, застарелого табачного перегара и подкисающих продуктов.

— Да здесь он и лежал. — Старлей показал на диван, перед которым стоял стол. — Во сне умер. По пьяному делу. Эксперт сказал, что паленка…

Матвей прошел во вторую комнату. Кровать застелена, вещи на месте, вроде бы ничего подозрительного. Не помешало бы, конечно, провести тщательный осмотр, но участковый начал его торопить. Дескать, нельзя им здесь находиться. В принципе, он был прав, поэтому Матвей послушно повернул назад.

Ольга Максимовна стояла в прихожей, дожидаясь, когда посторонние личности очистят подконтрольное ей помещение. Матвей попросил ее уделить ему немного времени. Она кивнула в знак согласия и пригласила его в свою квартиру.

Участковый собрался уходить, но Матвей задержал его.

— Антон, если можно, никому ничего пока не говори, — тихонько сказал он.

Ему не хотелось поднимать шум вокруг этой истории.

— Да, конечно. Я только своим скажу, чтобы не ждали, и вернусь к вам.

— Пошли, я тебя провожу.

Матвей спустился вместе с участковым, но из подъезда выходить не стал. Через щель между дверью и косяком он взглядом отыскал подозрительный «Форд». Тот стоял все на том же месте, в нем угадывались люди. Может, Михайлов там?

Участковый отпустил служебную машину, зашел в подъезд.

— Вы меня ждете? — настороженно спросил он.

— Ключи у тебя от квартиры, а в «Форде» непонятно кто. Может, им там побывать надо? Вдруг они что-то забыли?

— В «Форде»?.. — Старлей отступил на шаг, чтобы выглянуть во двор, но Матвей удержал его.

— Не светись! — Он покачал головой. — Все очень серьезно, парень.

Участковый, казалось, и хотел верить ему, но как он, москвич, мог всерьез относиться к предостережениям какого-то провинциала?

Матвей поднялся на четвертый этаж, позвонил в дверь, и Ольга Максимовна сразу же открыла ему. Верютин был уже у нее на кухне. Перед ним чашка чая, вазочка с сушками.

— Ваш товарищ уже рассказал, что Диму могли отравить, — заявила женщина.

— Вы в это верите?

— Я не знаю. Он никому ничего плохого не делал.

— Вообще? Никогда?

— Раньше, может, и было такое.

— О чем это вы? — Матвей подошел к окну, глянул вниз.

Синий «Форд» стоял на месте. Из него вышел парень в красной бейсболке. Он открывал дверь для женщины с ребенком на руках, которая собиралась сесть в машину. Нет там никакого Михайлова, и ни к чему строить планы насчет того, как выкурить его оттуда.

Не стоило разводить перед участковым игру в казаки-разбойники.

— Время такое было. — Она вздохнула.

— Бандитское?

— Можно сказать и так.

— И Дима был бандитом. По кличке Макака.

— Кличку я его не знаю, а то, что в бандитах он числился, мне известно. Наглый был, нахрапистый, гоголем ходил. Мне нахамил. Потом, правда, извинялся, когда узнал… — Ольга Максимовна запнулась и в раздумье приложила палец к подбородку.

— Что узнал?

— То, что вы соседи? — подсказал Верютин.

За эту идею женщина и ухватилась.

— Да, узнал, что мы соседи, — закивала она.

— Потом стал шелковым?

— Нет, шелковым он не был, но больше не грубил.

— Это его квартира?

— Да, он ее в девяносто пятом купил. Раньше тут Сергей-алкоголик жил… — Ольга Максимовна запнулась, но пауза длилась недолго и прервалась сама по себе. — Не скажу, что так и было, но, возможно, Дима купил ее за ящик водки.

— А Сергей-алкоголик куда делся?

— Не знаю. С тех пор как Дима тут поселился, Сергея больше не видели. Исчез, как в воду канул. Может, убили его?

— Маканин?

— Все может быть. — Женщина вздохнула.

— Значит, раньше Маканин и убить мог, а сейчас? — спросил Матвей.

— Он очень изменился с тех пор, как из тюрьмы вышел.

— В девяносто восьмом году?

— Да, в девяносто восьмом. Первое время ходил как в воду опущенный. Потом снова крылья расправил, но бандитствовать больше не стал. Торговлей занялся, ларек открыл. Не скажу, что дела у него успешно шли, но алименты платил.

— Он что, с женой разошелся?

— Они с Милой жили в гражданском браке.

— Кто такая Мила? — заинтригованно спросил Верютин.

— Его жена, пусть и гражданская. — Ольга Максимовна отвела взгляд.

— Это я слышал. Кем она вам приходится?

— Мне?..

— Мы ведь все узнаем. — Матвей нащупал слабину и надавил на нее.

— Не надо ничего узнавать! — сдалась она. — Мила моя дочь.

Операм сразу стало понятно, когда Маканин к ней подобрел. Сначала дочь снял, потом узнал, кто ее мать.

— Только вы ничего не подумайте! — приложив руки к груди, надрывно протянула она.

— А что мы можем подумать?

— Дима завещал квартиру своему сыну, моему внуку. Но мы к его смерти никакого отношения не имеем.

— Да, но ключ от квартиры был у вас. — Матвей нарочно свел брови к переносице.

— Я убиралась в квартире. Дима мне даже платил за это. — Женщина отшатнулась от него.

— Да вы успокойтесь, Ольга Максимовна. Мы узнаем, кто убил вашего зятя.

— Да не был он моим зятем. Мила официально так и не стала его женой.

— Да, хотя квартира достанется ей. Вы не переживайте, мы на вас не думаем. Но и вы нам помогите установить убийцу.

— Убийцу?! Может, Дима сам отравился? Он ведь любил выпить, а паленая водка на каждом углу продается.

— Любил выпить?

— Мягко говоря. Вы думаете, я позволю своему внуку жить в этой проклятой квартире? — Ольга Максимовна кивнула в сторону стены, за которой умер ее неофициальный зять. — Это проклятая квартира! Все, кто в ней живут, спиваются!

— И Дима спился?

— Не совсем, но дело к тому шло.

— С кем он вчера выпивал?

— Кто-то с ним был. Музыка тихонько играла, русский шансон. Они там о чем-то говорили, но мне не слышно было.

— А кто приходил?

— Я не успела рассмотреть. Ночью слышала, как дверь открылась, пока поднялась, уже никого. Но кто-то вышел. А музыка так и играла. Я утром Диме позвонила, он не ответил. У меня ключи, я дверь открыла, а там!..