Для начала, после моего очередного новогоднего вопля «о чистоте», Шелепин вызвал к себе Шокина и вставил ему необыкновенно мощный фитиль, или как там это называется на партийном языке. Результат не замедлил сказаться — работы начались с тридцатого декабря.

Гордые, как ежики, электронщики не поленились позвать для консультации сборщиков гироскопов[210]. До этого именно точное механическое производство считалось самым чистым в СССР, с показателем что-то около пяти частиц пыли в кубометре воздуха. Уж не знаю, какие именно частицы они при этом имели в виду, но, по моим ощущениям, требования нужно было усилить как минимум раз в десять[211]. В «Пульсаре» срочно, в авральном круглосуточном режиме, провели реконструкцию нескольких производственных залов. Ободрали все до кирпичей, затем облицевали по любимой строителями формуле 2П4С (пол, потолок и четыре стены) плитками полированного мрамора чуть ли не метрового размера. Так они стремились минимизировать количество швов. Стыки вообще подгоняли вручную, а потом выкладывали с промазкой краев жидким стеклом[212]. Все углы дополнительно заклеили полукруглыми «плинтусами» все из того же мрамора[213].

Говорят, после окончания работ Александр Иванович лично приехал на объект и провел госприемку перочинным ножом и белоснежным платком, как когда-то делали капитаны на флоте. После этого подрядчик переложил чуть ли не половину плит под далеко не шуточной угрозой расставания с партбилетом.

Окна заложили полностью, взамен установили герметичные светильники все с той же силикатной промазкой вместо резиновых прокладок. На пол постелили фальшпол из сваренных в мелкую решеточку полос нержавейки полуторасантиметровой ширины. Подачу очищенного воздуха с заданными влажностью и температурой организовали в чистую зону через широкие потолочные раструбы. Откачка велась со стороны пола, так что получался более-менее равномерный поток, идущий сверху вниз.

Отдельно готовили технологические жидкости. Даже вода требовалась не просто дистиллированная, а вообще деионизированная, с чистотой «пять девяток», или 99,999 %. Химикам, которые занимались всем этим хозяйством, пришлось выделить кучу квартир и отдельное общежитие[214].

В итоге площадь, ушедшая под сервисное оборудование, оказалась раз в десять больше, чем площадь оставшихся свободными помещений. Одними только фильтрами тонкой очистки забили половину этажа.

Выставили целые ряды коробок из нержавейки, заполненных тонкими гофрированными листами какого-то полупрозрачного желтоватого пластика с прокладкой из белого волокнистого материала. Обслуживала это хозяйство целая банда техников, минимум десять человек следили за своими приборами и вертели «крутилочки» самых разных калибров.

Автоматика имелась, но самая примитивная, на простой логике — реле, клапанах и прочих «сухих контактах». Жалко, что пришлось оставить на будущее идею централизованного управления процессом при помощи компьютера — получилось бы дешевле и точнее. Существующие ЭВМ вполне могли справиться с регулированием по своим параметрам, но… полностью отсутствовали нужная периферия, а также опыт ее изготовления и использования.

Подумали о специальной одежде. Тут сильно помог мой опыт, вернее, манекены на стенде Intel с выставки две тысячи десятого года. Специальной «малопылящей» ткани, как оказалось, в СССР не существовало[215]. Обходились стандартными белыми халатами в сочетании с обычными одеждой и обувью. После серии экспериментов остановились на капроне. Естественно, не том, который шел на женские чулки, а на вполне классической ткани, чем-то напоминающей тонкую плащевку. Но и тут не обошлось без доработки, срочно заказали на фабрику материал с вплетением тоненькой медной проволочки через каждые полсантиметра, причем все с выводом на бахилы, постоянно соприкасавшиеся с качественно заземленным фальшполом.

Сшитые по нашему заказу костюмы с плотными капюшонами смотрелись фантастически. В сочетании с высокими бахилами на завязках, пристегнутыми к манжетам перчатками, респиратором и стеклом полумаски, они здорово напоминали скафандры. Но это не все, под костюмы в обязательном порядке требовалось надевать специальное толстое белье из материала, напоминающего вискозу, но при этом не скатывающегося. Да еще все это менять при каждом входе в гермозону.

Такие меры потащили за собой длинный хвост сервисных зон, отделов и служб. К примеру, пришлось построить нехилую мини-прачечную со своей «чистой зоной» для выгрузки одежды. Для переноски последней — разработать и изготовить специальные герметичные коробки. Но и это еще не все: для стирки понадобились специально подготовленная вода и особые чистящие смеси! Значит, потребовалось ставить мощные центробежные фильтры высокой производительности и систему ультрафиолетового обеззараживания.

На это накладывались подробные регламенты, обучение персонала и контроль за соблюдением правил. Больше всего происходящее напоминало устройство ракеты, в которой полезная нагрузка составляла единицы процентов от общей массы. Вот только отработанные ступени тут нельзя было отбрасывать.

Отдельно шел перечень запретов для сотрудников рабочих зон, включавший в себя даже резкие движения. А также регламентировались строжайшие наказания за нарушение всего вышеперечисленного. Очень жалел, что нет возможности развернуть нормальную систему видеонаблюдения. После того, как я буквально поймал за руку девушку с носовым платком, выставили на входе натуральные таможенный досмотр и фейс-контроль. К примеру, следы туши на ресницах влекли за собой немедленный запрет на работу и депремирование. Заодно пришлось поставить умывальники и прикрутить к стенам индивидуальные сейфовые ячейки под ювелирку, часы, документы и деньги.