Эти ребята точно поняли, кто я такой, и знали, кто мои учителя.

—А не хотите представиться для начала?— так же с какой-то лихой иронией спросил плешивый.

—Спартанец я.

—Это скорее прозвище, а не имя, но не будем придираться,— мужичок окончательно пришёл в себя и на меня по-новому посмотрел.

—Да плевать. Около часа назад какие-то придурки обидели моих девушек. За это кто-то должен ответить, и эти самоубийцы вежливо, перед смертью, указали на вас.

—Боюсь, вышло недоразумение…

—Кто из вас троих хочет умереть первым?— окинул я это сборище взглядом.

—Молодой человек, вы слишком много себе позволяете. Отдохните…

Он махнул рукой, и меня чем-то сверху приложило. Опять телекинез… Вроде крутая сила, но присмотришься и понимаешь, насколько она банальна. Тот, кто его использовал, выплескивал частички энергии, которыми и давил. С тем же успехом он мог предложить мне ужин в хорошем ресторане.

Дай!

Мой удар вышел куда результативнее. Здоровяков снесло. Отделяющее плешивого стекло — треснуло. На всякий случай добавил с ноги, сначала левому, который первым закопошился, а там и второму.

—Ты же не попытаешься убежать?— спросил я у плешивого, который особо не пострадал и, по виду, был готов дать деру.

У него за спиной дверь виднелась, в закрытое от меня помещение.

—Иначе придётся снести здание. Вместе с вами,— уточнил я, обрисовывая ближайшую перспективу.

—Парень…— дрожа то ли от страха, то ли от гнева, проговорил этот тип.— Ты хоть понимаешь, против кого выступил?

—А вы? Если хочешь, давай, зови своё начальство. Я позову своих учителей. Хотя нет… Хватит одной особы.

Мужик сглотнул.

Что сказать. Я был зол. Очень зол.

Ничего не имею против, когда на меня нападают. Такова жизнь. Но вот когда «свои» же организуют дополнительные проблемы… Будь это в отношении меня одного, я бы и слова не сказал. Но со мной были девушки.

И здесь Гроза перешла черту, после которой у меня отказали тормоза.

А ещё, с её же подачи, у меня внутри пульсировала мысль, что если будут дети — то она и их как рычаг давления может использовать. Этого я уже допустить не мог. Надо донести до Грозы, что некоторые вещи неприемлемы.

—Так что?— подошёл я к стеклу и постучал по нему пальцем.— Что же вы на меня заказы выдаете?

—Я посредник,— ответил плешивый.

—Но заказ же выдали?

—Посредники — нейтральная сторона! Вас заказал кто-то другой!

—Кто же?— хмыкнул я.

—Я не могу сказать! Не знаю!

—Что же вы, уважаемый,— удивился я.— Предлагаете мне поверить вам на слово? Те ребята были очень убедительны, когда сказали, что заказ пошёл от вас.

—Не знаю я никаких ребят! Заказы доступны для всех, кто интересуется,— поморщился мужичок.

—Сколько стоит эта информация? Мне нужен заказчик.

—Она не разглашается,— поджал он губы.

—Спрошу иначе. Сколько ваших конечностей стоит эта информация.

—Ты хочешь начать войну, парень?

—Хочу? Ну что вы. Могу ли? О да.

В этот момент со стороны улицы раздался взрыв. Следом внутрь вбежали Пушка и Васька.

—Там это. Какие-то агрессивные парни с оружием на грузовике примчались,— доложила рыжая.

Ещё раз что-то полыхнуло.

Я посмотрел на гранатомёт в её руке. Сложил два и два и сделал правильный вывод.

—Мужик, ты что, подмогу вызвал?— осуждающе посмотрел я на плешивого.— Девчата, смотрите, какой человек нехороший. Заказ на меня выдал. Из-за него с вами так плохо обращались. Что с ним сделаем?

—Дай я кончу этого урода!— кинулась вперед Пушка, но я её перехватил.

Даже не знал, что у неё такие актерские способности высокие. Или она не играет?

—А ты всех законтролила?— спросил я.

—Там так рвануло… Но сейчас.

Рыжая метнулась обратно к проходу, выглянула, высунулась полностью, убрала гранатомёт в кольцо, переключилась на винтовку и выдала несколько очередей. В том, что попала, я не сомневался.

Мужика за треснувшим стеклом натурально так перекосило.

—Парень, ты просто не представляешь, что натворил,— процедил он.

—Дядь, ты просто не представляешь, в каком я сейчас бешенстве.

Активировав глаза, чтобы он не успел сбежать, создал диск и ударил по перегородке несколько раз, доламывая её.

Дай!

Знаком ударил отдельно от диска. Мужик, который всё же сорвался с места, отлетел и впечатался в дверь. Я же доломал перегородку и к нему забрался.

—Куда собрался?— поднял я его за волосы.— С чего начнем? Мне нужно имя, и я его получу. А чтобы ты не надеялся умереть, до того как расскажешь, со мной целительница. Ну так что, говорить будешь?

***

Спустя минут пятнадцать я сидел на ступеньках ломбарда и смотрел на то, как из машины выходят новые лица, которые приехали на разборки.

Плешивого и его бугаев добил.

Не потому что был зол конкретно на них. Просто они слишком много видели. В частности, плешивый узнал, что Васька — целительница. А это уже информация стратегического характера. Да и тактического тоже. Поэтому этой троице сегодня просто не повезло.

А вот рыжей — очень даже. В ломбарде много ценностей нашлось. Штук десять малых камней, пяток редких, обычные деньги и драгоценности. Рыжая забрала всё. Ещё и Ваську заставила к себе в кольцо часть груза взять. Что касается Васьки, кажется, она эмоционально перегорела. Действовала машинально, приказы выполняла, не тупила, но было видно, что внутри у неё сейчас пустота.

Мне это было неприятно видеть, я понимал, что для неё это слишком большой стресс, но ничего поделать не мог. Да и не хотел. Потому что, как бы это жестоко ни было, но именно сейчас Васька проходила через закалку. Она либо сломается, и тогда можно поставить крест на всём её обучении, либо перерастет это и действительно сможет подняться.

Хотел бы я, чтобы у неё этот процесс плавнее проходил, но как вышло, так вышло.

Главный дядька из приехавших выглядел солидно. С уложенными светлыми волосами. С красивым лицом. Высокий, худой, в деловом костюме. Он достал сигарету, один из бойцов ему подкурил, и этот тип направился ко мне.

—Это ты здесь порезвился?— кивнул он на дверь.— Что с нашими людьми?

—Мертвы,— спокойно ответил я, разглядывая его.

Пушка с Васькой сейчас сидели на крыше соседнего здания. Васька — просто пряталась. Пушка — контролировала из винтовки улицу.

—Жаль. Хороший был человек,— вздохнул этот тип, выпустил пару дымных колец.— Перед смертью не хочешь назвать имя?