А дальше началось самое интересное. Запутавшись в руках и ногах, желая одновременно поцеловать ручку, сказать что-то приятное и подарить букет, Родион так перестарался, что опрокинул цветник на Софью Петровну. Другая бы на ее месте гневно потребовала юношу пойти вон, а она рассмеялась так мило и необидно, что Родион сразу оттаял.

– Простите, опоздал, – покаялся он, все же отдавая букет. – Пролетку никак не мог поймать.

Было в этом только часть правды. Ванзаров успел заскочить в участок, чтобы отправить срочный запрос в адресный стол и Смольный институт, доложил приставу, что следствие значительно продвинулось, и побежал домой. Там носился ураганом по квартире, расшвыривая рубашки и брюки, пока не влез в лучший костюм, который позволялось надевать только на прием в департаменте. Нынешний случай был поважнее, чем выслушивать доклады о положении в империи. Ощутив непреодолимое желание прожигать жизнь, Родион вскрыл заветную шкатулку, которая хранила на черный день кое-какие банкноты, но раз настал светлый день – то пора делиться. Ванзаров запасся невероятной суммой в двести рублей, которую готов был спустить за вечер, если придется. Да, к счастью, на Сенном рынке еще торговали розами. Разбогатевший коллежский советник отвалил за букет двойную цену, не торгуясь. Разве найдется кто-то, кто будет осуждать его за такие взбалмошные поступки? Вот именно, и не такое вытворяли. Ладно, не о том сейчас...

Софья Петровна спрятала лицо в розах, вдохнула аромат, пышно раскрывшийся в конце жаркого и сухого дня, и счастливо улыбнулась.

– Какая прелесть, спасибо. Обожаю розы, – сказала она так, что Родиону захотелось дарить по целому венику каждый день и до скончания дней. Но пока предложил начать вечер не где-нибудь, а в самом «Дононе». Он искренно надеялся, что слава лучшего ресторана столицы покорит женское сердце. Однако Софья Петровна погрозила пальчиком (ах, что за пальчик, не пальчик – конфетка!) и напомнила, что сегодня ее черед развлекать. И никаких возражений не потерпит. В Европе дамы уже давно на равных с мужчинами во всех смыслах. И она не желает отставать. Так что, погрузившись в пролетку, приказала ехать в театр «Аквариум».

– Как приятно, когда мужчина, вырываясь со службы, серьезно готовится к встрече с дамой, – сказал она.

– И вовсе я не готовился, – смутился Родион.

– У вас галстук криво повязан – значит, в спешке надевали. А раз в спешке, значит, поменяли утренний. Затем, костюм у вас новенький, а вот на ботинках – пыль. Некогда было почисть. Почему? Задержались на службе. Но все равно успели забежать домой и переодеться. Я уже не говорю про цветы. Какой вы молодец.

Родиону захотелось провалиться от стыда за грязную обувь, про которую начисто забыл. Но кожаный диванчик пролетки и не думал разверзнуться.

– Расскажите что-нибудь интересное, мне так нравится вас слушать, – мягко приказала Софья Петровна.

– Появилось много технических новинок, – сообщил пылкий юноша. – Взять, к примеру, велосипед. Признано, что лучшая рама для него – от Гумберта, иначе называемая «Даймонд»...

Далее было заявлено, что трубы лучше тянуть по системе Манескама, что лучшее седло от Брукса, что двухтрубные нескользящие шины – верх совершенства, ну, и прочие сведения, которые, если не лень, перечтите где-то позади. Лекция, честно усвоенная от механика и Лебедева, завершилась на победной ноте:

– ...и вообще я слежу за техническим прогрессом. Без этого в полиции нельзя. Надо быть на острие, так сказать...

На каком острие собирался побывать Родион, осталось неизвестно, потому что Софья Петровна наградила его короткой, но овацией.

– Какой вы разносторонний человек. Никогда бы не подумала, что увлекаетесь велосипедами.

Чиновник полиции состроил гримасу, которая означала только одно: «Да мы не только велосипедами увлекаемся, мы и на воздушных шарах слетаем, в случае чего, нам только дай волю, так мы – ух!».

– Вы уже раскрыли те ужасные преступления? – спросила Софья Петровна.

С трудом возвратясь из звездных высей к каким-то преступлениям, Родион недопонял, что от него хотят, но ему напомнили про отравленные конфеты и шило в сердце.

– Дело движется, скоро поймаем убийцу, – сказал он.

– Да что вы? А кто же оказался злоумышленником?

– Не могу называть имен, это тайна следствия....

– Ну, пожалуйста, ну, только мне, я никому не скажу...

– Хорошо, так и быть. Но помните, это тайна, – Родион даже голос понизил, хотя за стуком колес извозчик ничего не слушал. – Тут замешан некий доктор Карсавин. Знаете его? Вам повезло. Подозрительная и опасная личность. И еще одна барышня, воспитанница Смольного института. И не одна, их много. Ну, а виной всему – салон Матильды Живанши, недаром его прозвали «Смерть мужьям».

– Неужели доктор Карсавин сам убил двоих? – поразилась барышня.

– Уже троих... Нет, тут кое-что хитрее. Я уже расставил ловушки, скоро убийца попадется. И тогда Карсавину будет несдобровать. Уж поверьте.

– И все же, кто убийца, как вы предполагаете? Вы говорили, что барышню убил любовник.

– Не совсем так. Я подозреваю одного человека, но, простите, об этом говорить нельзя.

– Ой, как интересно! – Софья Петровна светилась возбуждением. – Как интересно иметь дело с настоящим сыщиком. Словно читаешь криминальный роман! Они ужасно популярны в Париже. Сыщик Лекок и все такое. Держите меня в курсе...

Родион пообещал, но тут ему в голову совсем не вовремя заглянула мысль:

– А вы посещали салон Живанши?

Вместо ответа Софья Петровна оправила волан на лифе нового платья:

– Как можно жить в Петербурге и не одеваться у Матильды!

Действительно, какой глупый мужской вопрос.

– Многих знаете, кто там бывает?

– О, нет. Это лишь светские улыбки, и ничего больше. Поймите, женщине неприятно, чтобы другая знала, какое платье она делает.

– Может быть, слышали фамилии Грановская, Делье или Хомякова?

– Да что вы! Зачем в салоне спрашивать фамилии. Я имен-то не знаю. Матильда так цепко всех держит, что общаться позволяется только с ней...

– Позвольте нескромный вопрос?

– И вы решитесь?... Шучу, шучу... Даже любопытно...

– Учились в Петербурге?

– Нет, в Сорбонне. Это нескромный вопрос?

– Нет, не он... Позвольте угадать вашу институтскую кличку.

– Я и сама подзабыла... Для чего вам?

– В качестве проверки себя. И важно для следствия...

– Ой, как интересно! Ну, начинайте...

– Я бы решил, что вас называли «Снежок» или «Снежинка».

– Да вы просто волшебник! – Софья Петровна изумительно расширила изумительные глаза (да, вот именно так: два раза подряд «изумительно», иначе нельзя). – Надо же, почти угадали... Меня звали «Белоснежка»...Чудесно!.. Ну, вот и приехала.