Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Заткнись, Волков, – цедит сквозь зубы моя бывшая женушка.
Сзади Юлька охает.
– А ты чего приперлась-то? Ждала, что я тебя с распростертыми объятиями встречу? Чего-то тебя быстро выпустили. А подельник твой ещё отдыхает?
Лера стискивает губы, и они становятся почти белыми.
– А это что за мочалка там стоит? И что за спиногрыз у тебя на руках, Волков?
Не вестись! Главное, не вестись.
– Это моя семья, Лер.
Лера щурится. Злобная гримаса превращает её в обычную страшную бабу, и я вижу все её недостатки, на которые раньше закрывал глаза, потому что был влюбленным идиотом.
– А может, мне ментам позвонить? Помнится, суд запретил тебе ко мне приближаться ближе, чем на двадцать километров.
– А я и не к тебе, – продолжает гнуть свою линию.
– В машину садись, – новый муженек Леры чуть ли не силой запихивает её на пассажирское сиденье и закрывает дверь.
С пробуксовкой проносится мимо нас. А я выдохнуть не могу. Легкие сжало с такой силой, что в них не может просочиться даже четверть вдоха.
– Юль, Еву подержи, пожалуйста, – протягиваю дочь испуганной Юльке и сваливаю от её пытливого взгляда.
Мне надо побыть одному! Перевести дыхание. Прочистить мозги… Иначе я могу наделать глупостей.
Юля
Нервно стискиваю Еву, пока она не начинает недовольно пищать и вырываться.
– Прости, бусинка, – целую в крохотный носик и не замечаю, как меня начинает потряхивать после этой сцены.
На звук уезжающей машины из калитки выглядывает Надежда и удивленно хлопает глазами, когда застает меня, растерянную, с двумя детьми.
– А куда Захар пронесся? – оборачивается на дом. – Все нормально, Юль?
Сил хватает только на то, чтоб покачать головой. Потому что нет, не нормально. Что-то явно меняется в данную секунду. Ломается. А я и шага ступить не могу, ноги словно врастают в гальку.
– Что случилось? – Надежда пугается не на шутку и подбегает ко мне. – Давай я Еву подержу.
Киваю как болванчик и протягиваю дочь.
– Боже мой, девочка моя, да что у вас тут стряслось?
Разлепляю склеенные губы.
– Кажется, только что приезжала бывшая жена Захара.
– Лера? – охает Надежда.
И это лишний раз подтверждает, что мои догадки верны. Я настолько впечатлилась реакцией Захара на блондинку, что весь разговор до меня доносился сквозь шум в ушах и половину я просто не разобрала.
– Что она сказала?
Нервно дергаю плечом.
– Не знаю. Не помню, я не поняла, о чем они говорили. Далеко стояла.
Насчет последнего вру, конечно. Я стояла на расстоянии в несколько шагов, но все же я действительно не слышала, о чем они говорили.
– Кошмар. Да как она посмела после всего, что сотворила, показываться тут?
– Не знаю.
– Так, ты сейчас выдохни, – гладит меня по руке и всматривается в лицо, – ничего катастрофичного не произошло. Прошлое иногда напоминает о себе, и с этим ничего не поделать, а мой сын не был монахом.
Угукаю. А что мне ещё остается? Я Захару никто, и звать меня никак…
– Надежда, последите за близнецами? Я, – сглатываю вязкую и горькую слюну, – я с Захаром поговорю.
– Конечно, Юлечка, конечно, вам обязательно нужно поговорить.
Закатываю коляску с Егором обратно во двор и ловлю на себе несколько удивленных взглядов. Назар, Соня, Ксюша и Ильдар. Все смотрят на меня как на привидение.
– Иди, милая, – подталкивает меня Надежда.
Неуверенно шагаю в сторону дома. Распахиваю дверь и теряюсь. А куда идти? Где Захар мог скрыться?
Иду наугад и открываю первую дверь. Тут же взгляд цепляется за фигуру Захара. Стоит у окна, замер.
Не слышит, что я вошла? Или делает вид, что не услышал?
В любом случае я чувствую, что нам нужен этот разговор.
– Захар, – мой голос тонет в пространстве.
Захлебывается в тишине. Гробовой. Холодной.
От Захара фонит напряжением, и это напряжение заражает меня, словно радиационное излучение.
– Это из-за неё та авария была. Да? – решаюсь все же спросить самое главное.
Но ответом мне служит только молчание. Сжимает зубы, глаза в пол упирает. Кулаки сжаты до заостренных костяшек.
– Юль, я сейчас не настроен на исповедь, – хрипит.
Вижу же, что через силу говорит, но мне только больнее становится. Значит, ему не все равно? До сих пор помнит и не забыл?
– Да, я поняла. Я просто…
Прячу руки за спину, пытаюсь их согреть.
– Я просто зашла сказать, что я с детьми все равно к крестной пойду.
Он кивает. Вот так все просто и легко. Хочешь уйти – иди. Никто тебя, Юля, тормозить не будет. Хотя чего я ждала? Что он сейчас упадет передо мной и все расскажет? Все, что было тогда? Бред…
Я же не влюбилась в Волкова? Нет же? Тогда почему сейчас сердце в клочья? Душа вопит, что ей больно? А мне самой хочется зареветь. Заорать на весь дом, от боли, от безразличия.
– Пока, – голос шелестит, как лист весенний на ветру.
Снова кивок. Ноги почти не слушаются, когда выхожу из дома. Сразу же ищу детей. Они с Надеждой и Ильдаром. Делаю несколько вдохов и заставляю себя пойти в их сторону и сказать, что мне пора. Прикроюсь тем, что нужно навестить крестную.
Бросаю взгляд на окно и замечаю там тень Захара. И в эту минуту я понимаю, что конец всему. Не будет ничего… Цепляю на лицо улыбку, чтобы не напугать своим видом детей. Мне нужно быть сильной ради них.
– Юлечка, как ты? – Надежда вскакивает, когда видит меня.
Она волнуется, руки заламывает. И в глазах застыл страх. Только вот чего она боится?
– Нормально. Я крестной пообещала, что мы приедем к ней, повидаться. Спасибо большое за гостеприимство, и ещё раз поздравляю.
– А как же Захар?
Сглатываю.
– Я его предупредила.
Я стараюсь быть сильной в этот момент, хоть и каждое слово мне дается с таким трудом, что проще лечь тут на газон и притвориться мертвой.
– Он не проводит?
Мотаю головой.
– У него ещё дела.
Боже, зачем я вру-то? Зачем стою тут и сочиняю на ходу?
– Я подвезу, – за спиной материализуется Назар.
Вздрагиваю, накрывая грудь ладонью, и выдыхаю.
– Извини, я не
