— А что не расстрелял?

— Не дали бы ребята. Если бы не ты, стычка, сам знаешь, чем бы закончилась. Поэтому Шурка сделал вид, будто никакого определенного приказа не получал, но нрав свой сдержать не смог, отсюда и драка.

— Нас тут не подслушивают?

— Нет.

— Знаешь, что случилось с Полозовым?

— Потерялся он, говорят, да. Но если ты подробностей хочешь, Моро, то мне тут добавить нечего. Слишком мало я знаю.

— Тогда зачем на «Агропроме» спасать меня полез?

— Полозов мне это посоветовал. Настоятельно так… Встретил у Ореста, ну и… был разговор. Должок у меня еще раньше приключился в пользу Полозова. А тут он говорит — выпусти Морокина, помоги ему уйти, после этого квиты.

— А без Полоза ты бы спасать меня не полез…

— Трудно сказать. Иногда думаю — да. Иногда думаю — нет. Что не случилось, то не произошло. Но я тебе, Моро, не враг. И никогда врагом не буду. Не то что некоторые.

Ну, как говорится, и на этом спасибо. Я оставил Лиса в покое, ему и впрямь сильно перепало неприятностей и от своих, и от чужих тоже, а впереди был еще долгий путь…

В лесничество мы в тот день так и не вернулись, лагерь разбили возле злополучного туннеля. К ночи Лунатик нагреб кучу веток и запалил, устроив костер покруче. Нейтралов я долго вызывал по рации, однако они были далеко и обещали явиться только утром. Чернявый «свободовец» метался и постанывал во сне, а Экса бодрствовал и молчал, рассматривая огонь. Скорее всего он тоже чувствительно мучился, но не жаловался и ни о чем меня не просил. Обезболивающих не осталось не только у меня, но и у Лунатика тоже, а у самого Эксы в карманах и рюкзаке не оказалось даже пресловутой «травы».

— Есть будешь? — спросил я.

— Не хочу.

Я все-таки дал ему воды и попытался кормить консервами из банки, которую нашел в бесхозных вещах убитых.

— Костя как?

— Жив-здоров и тебя вспоминает. Причем вспоминает паршиво.

— А на Лиманск зачем поперлись? К своим на помощь?

Он снова замолчал и отвернулся.

Ночью собаки подходили совсем близко. Я слышал их частое дыхание и шаги. Лунатик не спал, он держал винтовку наготове и думал непонятно о чем, потому что на разговоры совсем не велся.

— Ты бы лучше спал, раз я все равно караулю.

— Не тянет меня в сон, Моро, — вроде бы искренне признался он.

Белки глаз у него тем не менее опять порозовели как от недосыпания.

Я молча аккуратно забрал у парня ствол и освободил место на расстеленном спальнике.

— Отдыхай пока и шлем с сеткой возьми.

— Ладно.

Шел второй час ночи, самое мутное время. В темноте копошились, взлаивали и почесывались собаки. Они были полностью слепы и видеть нас не могли, но, ориентируясь на недоступное для людей шестое чувство, готовились к атаке и одновременно побаивались моей решимости. Шорох лап то удалялся, то приближался.

— Сбоку заходят, суки, — пробормотал Экса, который тоже не спал.

— Вижу.

— Слушай, чувак, ствол мне дай… помогу, заживо ведь сожрут.

— Да заткнись ты, придурок.

— Боишься, что ли?

— Нет, не боюсь. Просто не даю тебе глупить.

— Значит, не веришь.

— Сейчас никто никому не верит.

— Зря, — сказал Экса. — Вот увидишь, я был прав.

Я ему больше не стал отвечать.

Собаки напали в четвертом часу утра, ментально подтянув в подкрепление еще одну стаю. Набралось их штук тридцать, если не больше. Эта свора рванула в атаку вся разом, к счастью, Лунатик проснулся мгновенно и встретил их выстрелами. Псы были слишком близко, гранаты в них кидать не имело смысла, зато самых быстрых и нахальных я положил из дробовика. После того как заряды в обойме кончились, свора подступила вплотную, но мгновенно порвать «Севу» им оказалось слабо, поэтому еще нескольких я прирезал. Должно быть, среди убитых собак находился вожак, поэтому потрепанные остатки стаи отступили во тьму. Оттуда доносился жалобный визг, грызня и поскуливание.

Только после этого я вспомнил про беспомощных «свободовцев». Они лежали там, где мы их оставили, причем Экса — придавленный неподвижной тушей крупного пса. Он был жив, почти не покусан, но ошеломлен, поэтому, видимо, не успел спрятать нож. Нож оказался острый, отлично сбалансированный, со скошенным обухом и прямым клинком.

Я только выругался, не имея больше слов. Пленных мы, конечно, обыскивали с вечера, но слишком торопились, мешали друг другу, и ножа я тогда не заметил. Где он его прятал — черт знает, наверное, за голенищем берца. В течение вечера и ночи я несколько раз подходил к раненым, перевязывал их и поил водой, Экса мог десять раз меня прирезать, скорее всего он и собирался это сделать, ожидая только подхода союзных «Свободе» нейтралов.

— Зря я вчера Шурке в морду дал. Прав он был.

— Да ладно тебе, чувак, — проворчал «свободовец». — Я ж ничего плохого не сделал, собаку только заколол. Тушу, пожалуйста, с меня убери, а то лежать больно.

— Вежливый ты стал, как приперло.

— Ага, вежливый.

Нож я отобрал, дохлую собаку оттащил за хвост подальше и зашвырнул в заросли. Сводить счеты с полуживым Эксой за то, что он собирался сделать, но не сделал, не имело смысла.

— Не веришь мне, — снова пробормотал он.

— Не верю.

— Вот и тебе никто не верит, когда этого хочется.

— Да пошел ты…

— Поспи, Моро, я пока покараулю, — вмешался, прерывая. Лунатик.

Я свалился на спальник и почти мгновенно вырубился, хотя в «Севе» спать неудобно. Помогла сетка в шлеме или нет, но кошмары не мешали. Снилась мне только Инга, стройная, с нежным профилем и странно замкнутым выражением на лице, она шла мимо, не обращая на нас никакого внимания и положив тонкие пальцы на загривок огромного слепого пса.

Октябрь 2011 года, Зона, Рыжий лес.

Нейтралы люди основательные, и появились они только поздним утром, ближе к полудню. Командир носил кличку Плаун, был он мрачный, бритый наголо мужик, держался отчужденно, возможно, уже слышал про меня что-нибудь плохое.

— Покойников не поволокем, — сразу предупредил он. — Хотите — оставьте здесь, хотите — сами хороните. За доставку раненых до нашего форпоста с вас пятьсот баксов. С фельдшером будете сами договариваться, ему тоже нужно отстегнуть. Зажметесь — потащите людей сами, сами и лечить будете.

— Сколько-сколько? Да вы настоящий жлоб, — не выдержал Лунатик. — На раненых наживаетесь.