– И в этом обязательно нужно участвовать?

– Если вызвался, да. Ты не можешь уйти раньше, чем Ритуал окончится или ты достигнешь вершины Рамиеля. Если кто-то вмешается в Ритуал, желая тебе помочь или спасти, обоих объявят нарушителями Ритуала, выследят и убьют. Даже Риз не свободен от этого закона.

– Какое варварство, – поежилась Неста.

– Это еще не все. Я не рассказал тебе и половины. На гору наложено особое заклинание, из-за чего крылья оказываются бесполезными и никакая магия там не действует. – Кассиан поднял руку, показав красный сифон. – Редко кто из иллирианцев владеет магией, но когда она проявляется, ей нужны сифоны. Тогда она становится управляемой и годной к применению. Но магия дает нам преимущество над остальными иллирианцами, и потому заклинание уравнивает возможности всех. Правда, один раз в год магические способности проявляются у всех иллирианцев. Это бывает в ночь перед началом Кровавого ритуала. Тогда-то командиры отрядов совершают переброс, закидывая одурманенных зельем претендентов в глушь. Только не спрашивай, почему так. Этого никто не знает.

– Азриель способен совершать переброс в любое время.

– Аз – он другой. Во многом другой.

Тон, каким были произнесены эти слова, не располагал к дальнейшим расспросам.

– Значит, во время Ритуала вы без всякой магии расправляетесь друг с другом обычным способом? Убиваете мечами и кинжалами?

– Оружие тоже запрещено. То, что привнесено извне. Но ты можешь изготовить свое. Не только можешь. Обязан, иначе тебя убьют.

– Другие воины?

– Да. Желающих хватает. Соперничающие кланы, враги, придурки, жаждущие славы. В некоторых деревнях считается, что чем больше соперников ты убьешь, тем бо́льшую славу завоюешь. В самых закоснелых кланах считают, что убийства помогают избавиться от слабых воинов, но я всегда считал по-другому. Из-за предрассудков гибнет немало парней, из которых потом могли бы получиться отличные воины.

Кассиан провел рукой по вспотевшим волосам.

– Добавь к этому разное дикое зверье, которого полным-полно в горах. Им ничего не стоит завалить иллирианского воина своими когтями и клыками.

В мозгу Несты появилось смутное воспоминание: Фейра что-то рассказывала о страшных зверях, с которыми она столкнулась в иллирианской глуши.

– Все это – препятствия на твоем пути к склонам Рамиеля, – продолжал Кассиан. – Большинство парней забывает приберечь силы на конец недели, когда наступает время подъема на гору. Он длится весь день и ночь. Склоны почти отвесные. Оступишься, поскользнешься – верная смерть. Многие не добираются даже до подножия. А если добираются, противник меняется. Тебе уже не до соперников. Ты всецело борешься с горой. На этой мысли ломаются почти все, кто пытается взойти на гору.

– А что ждет тех, кто все-таки туда доберется? Какая награда?

Кассиан усмехнулся, но его слова по-прежнему звучали серьезно:

– На вершине лежит священный камень. Достаточно к нему прикоснуться, и ты победил. Сила камня мгновенно перенесет тебя домой.

– Что бывает с теми, кто к концу недели не добирается до священной горы?

– Каждый оставшийся в живых отныне считается полноценным воином. В зависимости от того, где тебя застало окончание Ритуала, ты оказываешься в одном из трех воинских кругов, названных по именам наших священных звезд. Тех, кто остался жив, но не добрался до горы, именуют арктозианцами; тех, кто подошел к ее подножию, но не поднялся на вершину, – ористианцами, а тех, кто сумел побывать на вершине, – каринфианцами. Они считаются цветом воинства. Прикосновение к камню на вершине Рамиеля означает победу в Ритуале. За последние пять веков до вершины добралось двенадцать воинов.

– Насколько понимаю, ты сумел оказаться на вершине и прикоснуться к камню.

– Мы с Ризом и Азом сделали это вместе, хотя в начале Ритуала нас намеренно разделили.

– Почему?

– Тогдашние командиры побаивались нас. Они догадывались, какими воинами мы станем. Вот они и подумали: если нас разделить, мы станем жертвами соперников или диких зверей. Но они ошиблись.

Глаза Кассиана яростно сверкнули.

– Эти командиры узнали, что мы любим друг друга, как родные братья. И мы не пощадим никого, кто помешает нам соединиться. Мы пробивались к Рамиелю, убивая каждого, кто вставал у нас на пути. Нам достался самый тяжелый из трех путей на вершину – его зовут Прорывом. Но мы туда поднялись, все трое одновременно прикоснулись к камню и вошли в каринфианский круг воинов.

Неста была потрясена, и ей не удалось этого скрыть.

– И ты сказал, только двенадцать воинов стали каринфианцами? Это за пятьсот-то лет?

– Нет. Двенадцать достигли подножия, попытались взойти и стали ористианцами. А каринфианцами, помимо нас троих, стали только еще трое. – У него дрогнул кадык. – Они были прекрасными воинами, командовали отборными отрядами. Двоих мы потеряли в войне с Сонным королевством.

Скорее всего, во время удара, уничтожившего тысячу иллирианцев. Удара, от которого Неста сумела спасти одного Кассиана, и больше никого.

У нее свело живот. К горлу подступила тошнота. Она заставила себя глубоко вдохнуть, потом спросила:

– Значит, ты считаешь, что женщины не могут участвовать в Кровавом ритуале?

– Возможно, Мор и победила бы, опередив по времени очень многих, но я не хочу, чтобы даже она участвовала в Ритуале. – Невысказанная причина ясно читалась в его глазах. – Тогда возникнет еще один, худший вид насилия, против которого придется защищаться, даже если женщины по выучке и не будут ни в чем уступать мужчинам.

– А разве нельзя составить отряд из женщин без прохождения Кровавого ритуала?

– Их никто не воспримет всерьез. Скажем, я был бы готов считать их полноценными воинами, но не другие иллирианцы. Мужские отряды откажутся летать вместе с ними, посчитав присутствие женского отряда оскорблением и бесчестием.

Неста нахмурилась. Кассиан беспомощно развел руками:

– Я тебе уже сказал: перемены происходят медленно. Помнишь чушь, которую Девлон нес про твои месячные? Так вот, его слова свидетельствуют о переменах. В прошлом женщину, посмевшую прикоснуться к оружию, попросту убили бы. Теперь они «очищают» оружие после ее рук и называют себя мыслящими по-новому.

Кассиан брезгливо поморщился.

Неста встала с подстилки, обвела взглядом небо. В голове немного прояснилось, зато болело все тело. Ей совсем не хотелось в таком состоянии спускаться вниз и расставлять книги по полкам… Но быть может, она увидит Гвин.

– Мы пытались обучать иллирианских женщин вовсе не для того, чтобы они сражались наравне с мужчинами, – продолжал Кассиан. – Мы хотели показать иллирианцам, что их женщины такие же сильные и умелые, как мужчины. Нам хотелось, чтобы женщины освободились от вековых страхов и отточили имеющуюся у них силу.