Главный коридор кишел чиновниками и прочим людом, как штат Юта саранчой. До терактов 11 сентября меры безопасности тут были минимальные — столик с одним охранником, и если ты не знал куда идти, то неизбежно обращался к нему за помощью и подвергался допросу. Теперь же все изменилось, и облаченный в форму секьюрити поставил меня в хвост длинной очереди посетителей, по одному проходящих через металлодетектор.

Среди стоящих легко было вычислить крупных шишек с госслужбы и адвокатов. На некоторых красовались дорогие пальто, другие не придавали такого значения одежде, но у всех неизменно наличествовали пухлый портфель и цепкий взгляд, который, казалось, следит за тобой из любой точки. И все разговаривали по мобильным телефонам или рассылали СМС-сообщения.

Когда подошла очередь, охранник с одутловатым лицом и пустыми синими глазами открыл мою сумочку и извлек пригоршню предметов, включая конверт Марси с долларами. По счастью, они не высыпались, и меня не арестовали на месте. Страж проверил тюбики с губной помадой, вывернув каждый. Потом обнаружил припасенные на крайний случай в тайном отделении тампоны «Плейтекс». Сунув их обратно, он вручил мне сумочку и пропустил.

Среднезападный операционный центр Министерства финансов США не рекламировал свое присутствие, но Скотти говорил, что он целиком занимает двадцать третий этаж. Лифтовых шахт было четыре. Следуя инструкции Скотти, я воспользовалась дальним от холла по южной стороне и поднялась.

Приемная была оформлена в фирменном бюрократическом стиле, являя смесь между ночлежкой и Белым домом. Пол застилал ковролин неопределенного цвета, а большая часть мебели была дорогой, но безликой.

Секретарша, привлекательная южноамериканка, облаченная в ярко-оранжевый костюм с кричащей бижутерией, любезно поискала мою фамилию в списке. Потом сказала, что меня ждут, и предложила присесть.

Через пару минут она вернулась в сопровождении симпатичного черного парня, напоминавшего Мохаммеда Али[47]в лучшие годы. Ростом в шесть футов и четыре или пять дюймов, он был настоящим великаном, но не только это придавало ему вид внушительный и властный. Парень улыбнулся, широко и радушно.

— Меня зовут Гарри Марли, а вы, как понимаю, Ди Ди Макгил от Скотти, — это прозвучало не как утверждение, но и не как вопрос. В густом баритоне Гарри легко угадывался карибский акцент, навевающий воспоминания о жарком солнце и приключениях Джеймса Бонда. Не зная, что наговорил ему Скотти, я просто улыбнулась.

— Идемте, — бросил он и повел меня сквозь лабиринт коридоров. Мысленно я восхищалась, как отлично скроенный серый костюм выгодно подчеркивает мощные мышцы его спины, ягодиц и бедер. Наконец Гарри свернул в крыло, где размещалась следственная лаборатория, и ввел меня в просторный кабинет.

Из офиса Гарри Марли нельзя разглядеть реку Чикаго, ее загораживает здание Торговой биржи, но вид все равно приятный. Отсюда открывается шедевр в стиле ар деко, городской оперный театр — одна из главных достопримечательностей Чикаго и личный мой фаворит.

Посреди комнаты располагался большой овальный стол, по одну сторону от которого размещались музейные витрины с экспонатами, а по другую — стеллажи с тысячами инструментов и специальной конструкции микроскопов различных размеров, форм и свойств. Приняв у меня пальто, Марли сразу перешел к делу, спросив про деньги.

Я достала из сумочки конверт Марси и толкнула его по отполированному столу. Когда длинные, с ухоженными ногтями пальцы потянулись к конверту, я заметила, что Гарри носит золотые запонки, являющиеся точной копией стодолларовой купюры в одну восьмую величины, как у настоящего крутого парня. Должно быть, изготовлены по специальному заказу. Интересно, законно ли это?

— Послушайте, мистер Марли, я…

— Гарри, называйте меня Гарри, мисс Макгил.

Он выглядел дружелюбным, но мне как-то сложно заставить себя обращаться по имени к парню из министерства финансов. В конце концов, в состав последнего входит Внутренняя налоговая служба. Я решила опустить обращение.

— Хочу только сообщить, что в мои планы не входило беспокоить вас. Скотти считает купюры подделками, но мне кажется, это ложная тревога.

— Я склонен доверять суждениям Скотти, — произнес Гарри. Его ручища открыла конверт и извлекла банкноты.

Он разложил их веером на столе.

— Одиннадцать купюр. Все нового образца. Разные номера серий, все с равным интервалом, отпечатаны той же краской, что и печать министерства финансов, со вполне допустимым набором выпускающих резервных банков. Одна разорвана пополам. Любопытно.

Гарри взял маркер и коснулся им каждой банкноты в левом верхнем углу, под оттиском цифры «100». Я узнала ту самую черную ручку, которую продавцы и банковские служащие используют для выявления подделок, — мы говорили про них со Скотти прошлой ночью.

Собрав купюры, Гарри просмотрел каждую под большим микроскопом, стоявшим на столе рядом с его креслом.

— Ну как? — спросила я.

— Определенно, это очень хорошая подделка, как и сказал Скотти.

— Откуда такая уверенность?

— При мощном увеличении зубчики знака Федерального Резерва и печати министерства финансов не такие четкие и оформленные, как на настоящих банкнотах. Из-за копировальных машин с ультравысоким разрешением, какими пользуются в наши дни фальшивомонетчики, вы без помощи хорошего микроскопа ни за что не отличите, ксерокопия перед вами или печатный оригинал. Печатает деньги только правительство.

— Но цветные копиры не могут воспроизводить купюры, вылезет только черный лист бумаги.

Его взгляд насторожился.

— Я не спрашиваю, откуда у вас такие познания, мисс Макгил. Но вы правы, мы… Ну, убедили производителей последнего поколения цветных копировальных аппаратов встроить в схему маленький сенсор, который не позволяет машине копировать деньги, облигации и прочее. Хитро, не правда ли?

Гарри улыбнулся. Я вздрогнула, представив себе методы этого убеждения. Мне нарисовалась картинка генерального директора компании «Ксерокс», которого макают в воду на колесе.

— Большая часть этой технологии, как понимаете, строго засекречена, — продолжал Марли. — Мы стараемся быть на шаг впереди плохих парней, а это непросто. Подделки при помощи электронных технологий — самая стремительно развивающаяся отрасль интеллектуальных преступлений в Америке. Мы уже варьировали несколько раз дизайн нашей валюты, добавляя микропечати и меняющую цвет краску. А еще вводим в бумагу специальные полимерные нити или волокна. Если посмотрите внимательно на одну из наших новых купюр, то увидите, что эти нити находятся внутри самой бумаги, а не пропечатаны по поверхности. Это один из методов определить фальшивку.

Я кивала, пытаясь свести воедино изготовление поддельных купюр, гибель Кена и Марси, высокие технологии вообще и «Хай-Дату» в частности.