«Это – кто?» – я спросила шепотом. «Намир, – Елена ответила спокойно. – Наша новая крыша». – «А где же?..» – «Наиль? Грохнули вчера утром. Прямо у машины». – «Кто?» Она пожала плечами.

Кофе я вылила в раковину. Как будто боялась заразиться этим, волчьим...

Намир. Памир. Крыша мира. Бормотала, тщательно отмывая чашку. Так и просидела на кухне, пока гость не уехал: дождалась, покуда хлопнет входная дверь.

Вечером у нас производственное совещание.

«Ну, – Фридрих смял пустую сигаретную пачку, – и когда? – Желтый верблюд лежал, поджимая сломанные ноги. – Когда они закончат эти чертовы расчеты? – он сдерживал ярость. Уголок рта слегка подергивался. – Чтобы я... Этому мудаку Лахтинену...» – «Скоро. Но там очень много работы», – главный бухгалтер листает записи.

Финский партнер задерживает платежи. Утверждает, что на сегодняшний день расплатился полностью. Нашим цифрам это никак не соответствует. По сырой коже мы расплатились сырцом. Лахтинен требует акт сверки, прислал соответствующий факс. Я их видела – эти бумажные простыни: столбцы бесконечных цифр. У финнов налажен автоматизированный учет. Трудность в том, что наши взаимные расчеты не выделены в отдельную ведомость. Все партнеры вперемешку: и русские, и европейские. Свой учет мы ведем вручную.

Пока что финский партнер выполняет свои обязательства по поставкам, но больше не звонит.

До конфликта доводить нельзя. Мы завязаны на финском поролоне. Если поставки прекратятся, придется остановить конвейер.

Начальник отдела реализации отчитывается за провинциальный заказ.

«Нормально. Отгрузились. Полностью».

У него слипаются глаза. Всю прошлую ночь руководил отгрузкой. Вагоны подогнали прямо к фабрике: виадук, по которому мы ездим туда и обратно, проложен над железнодорожными путями. Прикемарил часокдругой с утра.

Диваны и кресла – заказ провинциальной мэрии. Три месяца назад провели предоплату. Остальное – по факту отгрузки. Мэр обещал лично: расплатимся день в день.

«Как с оплатой?»

Главный бухгалтер поджимает губы: «Обещают. Звонила. Сказали: придется подождать. У них временные трудности».

«Сколько?» – Фридрих рычит. «Пока что, говорят, месяц».

Главный бухгалтер перебирает бумаги: она предупреждала. Говорила: предварительная отгрузка – авантюра чистой воды. Разве шефа убедишь? Заладил: общие друзья. Кто-то за него поручился. Ну и как теперь достанешь – этого провинциального мэра? Не захочет – вообще не расплатится.

Фридрих все понимает.

Возвращается к теме Лахтинена.

«Этот мудак хочет и на елку влезть и... – Обезьяний бугор вздувается нешуточной угрозой. – Сволочь! Финский ублюдок! Где б он был со своей нищенской фабрикой! Это я вывел его в люди. Я... – Он бьет себя кулаком в грудь. – Ладно. Идите и работайте. Продолжайте сверку».

Фридрих сидит, вперив глаза в пространство. Все-таки взял себя в руки. На столе лежат его сжатые кулаки.

«Им что – мало людей? Пусть привлекут любого. Эту... – Фридрих выругался, – как ее? Секретаршу Пал Иваныча».

«Не знаю, как Оля справится...» Фридрих обрывает меня: «Не справится, значит, научи´те! Поработает для разнообразия... не все же...»

Последнее замечание я пропускаю мимо ушей.

Павел Иванович – директор нашей фабрики. Сидит на Парнасе. С ним Фридрих познакомил меня еще зимой.

На Чичикова явно не тянет: мне он показался милым и мягким. Скорее, хитрец, чем плут. До перестройки руководил предприятием, которое рухнуло в конце восьмидесятых. На должности Фридрих оставил его с единственной целью – получить производственные площади. Как-то раз обмолвился: с директором повезло. На Парнасе руин полно, но другие требовали договора аренды. Павел Иванович согласился войти в долю: текущая зарплата, очень приличная, плюс 2,5% от будущей прибыли.

«И это – всё?» – «Почему – всё? Оставил себе “Волгу”... – Фридрих загибал пальцы. – Секретаршу, – он перечислял веско, – отдельный кабинет».

Большую часть времени Павел Иванович сидит у себя. Ходят слухи, будто у них с секретаршей шуры-муры. Иногда спускается в цеха. Обходит рабочие места, здоровается с рабочими. Те кивают нехотя. Всем ясно, что их директор – лузер.

Елена заглядывает в кабинет: «Евгений Фридрихович, извините. Тебя к телефону».

Фридрих рычит: «Мы заняты. Вы не видите, что мы заняты?» – «Но это... – ее голос дрожит, – замначальника таможни. Я подумала...» – «Вы. Подумали. – Он чеканит каждое слово. – А теперь идите и скажите: ему перезвонят... Подумала. Она подумала... Работать некогда. Все вокруг думают...» – он шарит по столу, шевелит бумаги.

Я говорю: «Может, что-нибудь на границе?» – «Что – на границе? На границе? Звоните», – коротким жестом он подвигает телефонный аппарат. Включает громкую связь.

Я набираю номер. Трубку Кузьминский берет сразу, словно только и ждал звонка.

«Собственно говоря, вот... – Я слушаю, косясь на Фридриха. – Собираюсь к вам на Парнас. В гости. Сегодня вечером. Если это не нарушает ваших планов...» Фридрих кивает. «Что вы! – откликаюсь радушно. – Будем очень рады».

«Ладно. Поехали, – Фридрих поднимается решительно. – Скажите Катерине Ивановне, пусть дозвонится поварам».

На этот случай у парнасских поваров всегда есть заначка: рыбка, икра, колбаска. В будни мы питаемся без изысков: суп, второе. Для себя Фридрих не делает исключения. И мы, и рабочие – из одного котла.

Для гостей – не самое лучшее время. На Парнасе идет ремонт. Рабочие красят стены, подгоняют рассохшиеся рамы. Фридрих распорядился отремонтировать наскоро: «Главное, чтобы чистенько. До ума доведем потом, когда появятся лишние деньги». Окончательный переезд планируется к лету. Но бухгалтерию вот-вот переведут. Бухгалтеров это не радует: на Садовую они добирались общественным транспортом, теперь зависят от развозки.

* * *

В штатском Кузьминский кажется сутулым. Про себя я отмечаю: отечественный костюм. Если бы не машина – очень приличная иномарка, – можно принять за простого инженера.

Мы спускаемся в цеха. Фридрих ведет экскурсию с удовольствием, предъявляет образцы продукции, рассказывает о ближайших планах: производство кухонной мебели.

«Скользящие ящики, ламинированные фасады. Металл и фурнитура – западные, ламинировать будем у нас».

Тему кухонь Кузьминский подхватывает заинтересованно: дело хорошее, но рынок – новый. Обещает разузнать.

За ужином наш гость охотно поддерживал разговор, приводил курьезы из таможенной практики. Как будто приехал специально, чтобы нас развлечь.

«Диваны, кухни... Следующий шаг – квартиры?» – «Квартиры? – Фридрих переспрашивает. – Тоже хорошая тема. Я сам начинал с однокомнатной. Теперь – не проблема. Были бы деньги. Кстати, – он наполняет рюмки, – как раз веду переговоры. Собираюсь купить пятикомнатную. На Петровской набережной».