Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она попала в аварию во время гонок на открытой воде.
Я внимательно слежу за ее лицом. Слышала она об этом или нет?
— Какая жалость! — говорит миссис Спир. — Это была гонка на яхтах или на этих… с мотором?
Я смеюсь, и шея миссис Спир заливается краской.
— С мотором. — отвечаю я.
— Простите, я не разбираюсь…
— Нет-нет, не извиняйтесь. Я смеюсь потому, что вы так очаровательно это сказали, вот и все. Вы очаровательны.
Она прижимает ладонь к груди. Я думаю, что с моей стороны это почти измена моей жене, почти моя месть. Если она полюбила другого, то почему ничего не сказала мне? Может быть, ждала, когда я продам свои акции, чтобы сразу подать на развод? Нет, надеюсь, что нет. Я благодарен судьбе за то, что я, наверное, так этого и не узнаю. Молчание Джоани дает мне возможность запомнить ее такой, какой я хочу.
Миссис Спир смотрит на океан. Я тоже.
— Вчера мы видели Джона Кьюсака, — говорит она. — И Нив Кэмпбелл. Они плавали на досках.
— О! — говорю я. — А кто это?
— Актеры. Из Голливуда. И не просто актеры, а звезды.
— Надо же! — говорю я. — Да, их здесь пруд пруди. А в каких фильмах они снимались?
— Ну, я точно не помню.
— Интересно, — замечаю я.
— Глупо, — уточняет она. — Глупо говорить о голливудских актерах.
— Ну что вы! — говорю я. — Это очень увлекательно, уверяю вас.
Я бросаю ка нее ободряющий взгляд. Она покусывает большой палец, смотрит в сторону, потом на меня и с улыбкой говорит:
— Мне кажется, меньше, чем вы, этим увлекаться уже невозможно.
Я смеюсь:
— Вы правы. Хотя нет. Мне в самом деле интересно! Просто я терпеть не могу знаменитостей. Если подумать, сколько мы им платим и во что обходятся их церемонии награждения, — господи боже мой! Это же полная нелепость.
— Я знаю. Знаю. Я это тоже понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
— Неужели вы покупаете журналы о жизни кинозвезд?
— Покупаю.
— О нет, — говорю я.
Я прижимаю ладонь ко лбу и тут вижу Скотти, которая бежит к нам, и понимаю, что совсем забыл, с кем разговариваю. Это жена Брайана Спира. Она мне не друг. Я не должен сидеть рядом с ней, и смеяться, и наслаждаться жизнью.
— Ваша шляпа! — говорит женщине Скотти. — Я нашла ее.
Она протягивает женщине шляпу с большими обвисшими полями. Шляпа насквозь промокла и напоминает комок водорослей.
— Спасибо, — говорит миссис Спир и протягивает руку, чтобы взять шляпу.
Скотти застенчиво смотрит на нее, словно ожидая награды, затем спрашивает:
— Вам не нужно полотенце? У вас мурашки на ногах.
Я смотрю на ноги миссис Спир. Они и в самом деле покрылись мурашками.
— Да, наверное, мне нужно вытереться. — говорит она.
— Я вам принесу, — говорит Скотти и бежит к сумке миссис Спир, а я смотрю на нее извиняющимся взглядом, но она кажется вполне довольной.
Она отходит подальше от воды и садится на сухой песок. Я иду за ней и сажусь рядом. Я смотрю на ее ноги, покрытые мурашками.
Скотти возвращается к нам и, укутав плечи миссис Спир полотенцем, садится рядом с ней и сообщает:
— Я тоже брею ноги.
Миссис Спир смотрит на ее ноги.
— Вау, — говорит она.
— Пришлось, потому что меня атаковала целая стая маленьких вояк. В смысле, португальских корабликов.
Эту историю она придумала для матери. Я сержусь на такое предательство. Как быстро она перестроилась, приспособилась к образу новой матери! Чтобы перенести любовь на другого человека, ей понадобился всего один день. Впрочем, таковы, наверное, все дети. Они не будут оплакивать нас так, как нам хотелось бы.
— И тебе пришлось побрить ноги? — спрашивает миссис Спир.
— Ага. Чтобы убрать яд.
— Вы снимаете коттедж? — спрашиваю я миссис Спир.
— Да, — отвечает она. — Муж приехал сюда работать, и мы решили заодно немного отдохнуть. Он знаком с владельцем, так что…
— Его зовут Хью.
— Верно.
Женщине приятно, что у нас появился общий знакомый.
— Это мой кузен, — говорю я.
— О, понятно. О! О’кей. В таком случае вы, вероятно, знаете моего мужа. Его зовут Брайан Спир.
Я смотрю на океан. Сид и Алекс спрыгивают с плота. Старший сын миссис Спир отплыл далеко от берега. Так можно и утонуть; он безуспешно борется с течением, пытаясь вернуться к берегу. Я мог бы ей все рассказать. Мог бы заставить страдать, как страдаю сам, у нас нашлись бы темы для разговора более серьезные, чем возраст наших детей. Мы могли бы поговорить, например, о любви и разбитом сердце, о началах и о концах.
— Нет, я не знаю вашего мужа, — говорю я.
— О! — говорит она. — А я подумала, что…
— Скотти, иди скажи мальчику, чтобы плыл боком к волне.
Скотти на удивление послушно встает и входит в воду.
Миссис Спир смотрит на сына, прикрыв глаза от солнца, затем встает.
— Что там такое? — спрашивает она.
— Все нормально. Просто здесь коварное течение. Ничего, Скотти ему поможет.
Женщина с тревогой смотрит на меня. Тревога явно читается у нее на лице. Она хочет, чтобы я помог. Жена Брайана хочет, чтобы я спас ее сына. Я не вижу лица мальчика, но знаю, что он сейчас чувствует. Он боится, не знает, что делать, он не может поверить в то, что происходит. Он жив. У него одно желание: назад, назад, просто вернуться на берег.
Мне не хочется лезть в воду.
— Я помогу ему.
— Спасибо, — говорит жена Брайана. — Вы очень добры.
Обедать я веду детей в «Тики». В ресторане царит полумрак, на стенах развешаны плетеные циновки. Этот ресторан всегда кажется закрытым, здесь нет определенных часов и дней работы. Барная стойка и столики покрыты грубой тканью из рафии, в волокнах которой застряли осколки кокосовой скорлупы. Обслуживают здесь медленно; вид у официантов такой, будто им все надоели. Еду готовят как бог на душу положит, к тому же на жиру. И не стоит трудиться над выбором, какую рыбу заказывать (запеченную, гриль или соте): все равно принесут ее в кляре. «Тики» — мой любимый ресторан на Кауаи. Сюда водил меня отец. Иногда после обеда он направлялся к видавшей виды барной стойке, а я сидел за столиком, слушал звуки укулеле и рисовал на бумажной скатерти. Теперь бумажных скатертей нет, непокрытые деревянные столешницы, и дети, чьи отцы сидят в баре, вырезают на них столовым ножом.