– Это небезопасно, – сказал Юстас. – Вы не знаете, что вас там ждет. В каньоне можно зайти в тупик или наткнуться на непреодолимую реку, и если придется возвращаться на десять миль назад, то мы целый день потеряем. Вы вообще можете погибнуть. У вас нет ни карты, ни надежных сведений об этом месте. Вдруг там возможны оползни или там плохие дороги, опасные горные потоки, где лошадям будет очень тяжело? Они и так уже на пределе, подвергать их такому испытанию просто жестоко. Это слишком опасно.

– Нам надоело ехать по шоссе, – ответил Джадсон. – Мы и отправились-то в это путешествие, потому что хотели посмотреть страну, это наш шанс быть ближе к природе. Нам нужно больше спонтанности, больше риска.

Они проголосовали, и, разумеется, Джадсон и Сьюзан составили большинство. Но Юстас по-прежнему упрямился.

– Я против, – сказал он. – Можете ехать в свой каньон, если хотите. Я не поеду.

Для Джадсона это было настоящим разочарованием. До отъезда они с Юстасом заключили договор о том, что в пути у них будет демократия: если возникнут какие-либо споры по поводу того или иного шага, возобладает решение большинства. И они никогда не разделятся из-за несогласия. А теперь случилось именно это. И в героическом путешествии длиной в двести пятьдесять миль, увы, появился один тридцатимильный отрезок, когда неразлучная команда разделилась, так и не сумев договориться.

– Я-то думал, мы одна команда, – сказал Джадсон брату.

– Я могу быть частью команды, но ровно до тех пор, пока все будут делать то, что я считаю правильным, – заявил Юстас.

И Джадсон со Сьюзан свернули в каньон.

«Это был лучший день за всю поездку, – вспоминает Джадсон. – Дикие пейзажи, природа. Мы пересекали реки, где вода доходила коням до живота, любовались острыми вершинами первобытных скал. Наслаждались каждой минутой, смеялись и пели. Именно так я представлял себе нашу поездку. Мы чувствовали себя беглыми преступниками, вырвавшимися на свободу. А Юстас всё это пропустил».

«Когда они вернулись, лошади хромали, – вспоминает Юстас. – Зря они вообще отправились туда. Могли бы погибнуть и угробить коней. Я был прав».

После того случая Джадсон решил помалкивать и следовать указаниям Юстаса, потому что для сохранения общего мира гораздо легче было подчиниться, чем бунтовать. Но теперь, когда он ехал на лошади рядом с братом, его терзало неприятное чувство, что с этого момента между ними все будет уже не так, как прежде.

Как и планировалось, они добрались до Тихоокеанского побережья к Пасхе. Никто из участников похода не отступился и не умер. Они ехали по Сан-Диего и вдруг почувствовали запах океана. Свернув с последнего шоссе на пляж, Юстас погнал коня прямо в волны прибоя, как будто рассчитывал доскакать до Китая. Он плакал – ему по-прежнему хотелось двигаться вперед.

Но не Джадсону и Сьюзан. Эти двое были совершенно уничтожены поездкой, которая далась очень тяжело. Но теперь она кончилась, и они были в восторге. Джадсон сразу направился в центр скопления народа. Въехал на лошади прямо в бар и несколько часов просидел в седле (!), вертя на пальцах свой шестизарядный револьвер и рассказывая байки. Бармен угощал его все новыми и новыми порциями. Сьюзан же привязала коня у входа в бар и тихо пробралась сквозь толпу, не привлекая к себе особого внимания.

Следующую неделю они провели в Сан-Диего, куда приехали их матери. Миссис Конвей и миссис Климковски хотели поводить ребят по городу, показать им океанариум и зоопарк, они намеревались ужинать в шикарных ресторанах. Джадсон и Сьюзан с удовольствием предались этим роскошествам, но Юстас держался в стороне, молчаливый и угрюмый.

«Не понимаю, как им удалось так резко переключиться, – сказал он позже. – Мне хотелось крикнуть: „Эй, ребята, мы только что пережили такое невероятное приключение вместе с лошадьми, а вы уже всё забыли? В один день живете на полную катушку, а в другой вот так просто можете сесть в машину и поехать в долбаное кафе-мороженое? Как будто ничего и не было?“ Им словно было все равно».

И он провел неделю в одиночестве, размышляя и каждый день катаясь на лошади по пляжу из стороны в сторону. Его бывшие попутчики спрашивали: «Неужели тебе не надоела эта езда?» Нет. Никогда. Юстас часами ездил на лошади по пляжу и вспоминал путешествие, столкнувшись с непреодолимым препятствием в виде Тихого океана. Его манифест о собственном предназначении пришел в столкновение с географическими реалиями: дальше ехать было уже некуда. Страна кончалась прямо тут, у него под ногами. Всё было кончено. Если бы из-под воды вдруг возник другой континент, Юстас Конвей покорил бы его, а пока…

Лошади вернулись в Северную Каролину в прицепе. Пусть передохнут, решил Юстас. Ему-то не нужен отдых после поездки, но вот его любимец Хобо должен немного расслабиться.

И вот Хобо мирно отдыхал в прицепе, возвращаясь в Северную Каролину, как какая-нибудь знаменитость. Вернув Хобо на Черепаший остров, Юстас несколько месяцев позволил ему спокойно пастись на лугу, прежде чем снова оседлал. Разумеется, после утомительного путешествия жизнь животного на Черепашьем острове текла совсем по-другому. Теперь Хобо был нужен Юстасу в основном для обработки земель, а не для быстрой езды. Он объезжал на Хобо свои территории и использовал коня, когда нужно было таскать бревна или сани с инструментами. Вместе они многое успевали. Оказалось, что Хобо не только может быстро скакать, но и отличается кротостью нрава.

И вот однажды, спустя несколько месяцев после путешествия Беспредельных ездоков, Юстас решил, что пора ему с Хобо тряхнуть стариной и прокатиться с ветерком. И они умчались от стрессов и суеты Черепашьего острова и поднялись в горы. Когда они оказались на высокогорном лугу, Юстас, как он сейчас вспоминает, отпустил поводья, раскинул руки в стороны и позволил Хобо бежать свободно, в свое удовольствие, дыша прозрачным горным воздухом.

Они возвращались домой, довольные и счастливые. Но когда впереди уже показался загон, Хобо споткнулся. Споткнулся на маленьком камушке. Это нельзя было даже назвать несчастным случаем. Прекрасный конь, который проскакал через весь континент, ни разу не заболев и не взбунтовавшись, который взбирался по узким тропинкам на крутые скалистые склоны Аппалачей без единого колебания и всегда понимал Юстаса с полуслова, проявляя редкую сообразительность и готовность подчиняться, просто споткнулся об обычный камень. И сломал ногу: бедренная кость почти переломилась пополам.

– О нет! – вскричал Юстас, спрыгнув на землю. – Нет, пожалуйста, нет…

Хобо не мог перенести вес на сломанную ногу. Он был растерян и все время оборачивался, глядя на нее. И то и дело смотрел на Юстаса, надеясь, что тот подскажет ему, что происходит. Юстас оставил Хобо одного и побежал в офис, где в отчаянии принялся звонить учителям – старожилу гор Хою Морецу и меннониту Джонни Рулу. Юстас обзвонил всех знакомых ветеринаров и кузнецов, и, когда он сообщал им, что случилось, все они подтверждали то, что ему самому было известно: ничего поделать нельзя. Юстас должен убить своего лучшего друга – после всего, что они пережили вместе. Несчастье случилось самым обычным днем, дома, когда они почти подошли к загону…