— Как тут, блин, народ живет! — брезгливо поморщился Проня. — Да еще и работают тут годами… Сдохнуть можно!

— Ерунда, — заметил, не оборачиваясь, водила. — Комбинат-то, говорят, всего на двадцать процентов мощности пашет.

— Е-мое, как же он вонял, когда на все сто вкалывал?!

— Ничего, мы ненадолго, — успокоил Костыль. — К тому же в нашем углу не так воняет.

Действительно, когда, прокатившись несколько километров вдоль заводского забора, автоколонна добралась до нужных ворот, химический духан заметно ослаб.

Эта территория была отделена от остального завода забором. Собственно, власть здешней дирекции на нее уже не распространялась, поскольку она была арендована у завода под складские помещения некой торгово-закупочной компанией, которую возглавляло подставное лицо, чьей основной обязанностью было подписывать финансовые документы, а также сидеть, если фирма когда-нибудь завалится. Ворочал ею, конечно, оставаясь в тени и неподсудности, Жора Калмык. Появлялся он здесь крайне редко, поскольку беспокоился за свое здоровье, но здешнее заведение приносило немалый доход.

Помимо стиральных порошков, а также другого белого порошка, который расфасовывался в те же пакеты, на химкомбинате производили технический этиловый спирт из нефтепродуктов. В принципе, те, кто его пил в разбавленном водопроводной водой виде из бутылок с водочными этикетками, сразу не помирали. Акцизные же марки печатали уже не в казенной типографии, а в подпольной, находившейся здесь же, на комбинате, в одном из подвалов, рядом с нелегальным цехом по розливу «липовой» водки.

Была тут же, на этой «складской» площади, и небольшая лаборатория, в которой два молодых человека с высшим образованием синтезировали из отходов здешних химических производств новые модификации наркотиков, от которых привыкание происходило чуть ли не после первого же приема.

На воротах стояла своя охрана, и все машины были пропущены очень быстро — даже «Шевроле-Блейзер», ранее принадлежавший Седому, и «Ниссан-Патрол» покойного Г'оги, поскольку за их баранками сидели уже совсем другие, хорошо знакомые охранникам люди.

Остановились на небольшой площадочке перед приземистым двухэтажным зданием, где уже стояло три машины: Жорин «мерс-500», «Мицубиси-Паджеро» его охраны и скромная серая «Волга ГАЗ-З101».

На «Волгу» внимание обратил только Костыль, потому что он был единственным человеком среди прибывшей с задания команды, который знал, что на этой советской машине, набегавшей уже немало километров, ездит тот, от чьего слова зависят жизнь и благосостояние всех здешних областных группировок, трудящихся во всех отраслях криминального бизнеса. Он являл собой и суд, и арбитраж, и прокурора, и адвоката. К нему стекалась вся информация, он контролировал областной общак, определял сферы влияния и менял их границы, разбирал споры между паханами — в общем, это был смотрящий.

Из вновь приехавших машин вылез поначалу только Костыль. Он миновал охранника, дежурившего у входа в двухэтажное здание, и поднялся на второй этаж. Именно там располагалась комната, где должен был находиться Жора.

Миновав представительную дверь с табличкой: «Генеральный директор», где сидел здешний «зиц-председатель», Костыль прошел по коридору до самого конца, где у двери без всякой вывески его остановили два парня из личной охраны смотрящего и двое Жориных.

— Подожди немного, — сказал один из них. — Сейчас доложим…

Второй парень скрылся за дверью, потом вышел и пригласил:

— Заходи.

Костыль зашел. Комнатка была маленькая и служила как бы предбанником, потому что из нее можно было пройти дальше, туда, где Жора проводил свои конфиденциальные встречи и совещания.

Но сейчас он вышел к Костылю именно в предбанник, тщательно закрыв за собой двойную дверь, ведущую туда, где в данный момент находился смотрящий.

— Быстро приехал, молодец, — похвалил Жора. — Ну, рассказывай. Коротко и сжато.

— Ну, девку мы привезли, — сказал Костыль. — А пацан опять смылся. Если б ты не позвонил, может, смогли бы и его достать. Седой туда ездил с Крыловым разбираться. Разобрался. Труп хороший, стабильный, не оживет. Душина, хозяина хутора, тоже еще они положили. У нас все было бы в норме, если б не Седой. Он у меня двух парней вырубил и удрал было в лес, но мы отловили его — и он сейчас уже небось до углей сгорел. Замучаются опознавать. Но самое главное, Жорик, всплыл вопрос, которого мы не знали. Крылов там, на ферме, «дипломат» хранил с документами. Короче, компру. В общем, либо его Седой сумел где-то под елочкой выбросить, либо, что вернее, его пацан унес. Таран Юрка.

— А он, оказывается, вредный парень… — заметил Жора задумчиво. — Да, братан, жаль, что мы знали только про кассету. Кстати, мне сообщили, что та, которую менты нашли на Симеоновской, 32, — копия. И даже не первая, а вторая или третья. То есть этот козел их несколько штук имел. Так что, даже если б удалось ее стыбзить, у него еще несколько фонограмм оставалось. Возможно, что он, гад, ее уже далеко отослать успел. Но, в принципе, это хорошо, что чемодан к пацану попал. Судя по тому, как он с нами тогда беседовал, — лох, каких мало. Скорее всего самое клевое, до чего он может додуматься, — это снести кейс в ментуру. Оттуда он к нам придет. Но и это вряд ли. На нем два трупа висит. Таран будет от ментов шарахаться, как черт от ладана. В общем, пусть побегает. Девка как, не сильно избита?

— Да считай, что пальцем не тронули.

— Веди сюда. Смотрящий ее сам увидеть и расспросить хочет.

Костыль ушел, а Жора вернулся в комнату, где тихо покуривал не очень видный на первый взгляд мужчина лет шестидесяти с небольшим, в добротном, но не очень дорогом сером костюме, при галстуке. Седины на голове у смотрящего было немало, но стариком его, наверное, было рановато считать. Серые глаза еще не обрели той усталости, которая просматривается у громадного большинства людей, перешагнувших рубеж государственной пенсии. Может быть, потому, что смотрящий никогда и нигде не работал, хотя у него было вполне надежное пенсионное удостоверение, и даже не одно.

— Ну, — сказал он испытующе, — привезли девушку?

— Да, хрестный, сейчас приведут.

— Пока ведут, хочу тебя предупредить, Жорик. Как в Америке говорят: «Все, что она скажет, может быть использовано против тебя». Сечешь момент? Когда я буду с ней толковать, ты выйдешь на воздух. Ну, или на первый этаж спустишься. И что именно она мне сказала, ты узнаешь не сегодня, а на общем сходняке. В субботу, в восемь, соберемся на втором этаже «Маргариты». То, что об вас с Самолетом другие думают, я уже знаю.

— Дорого бы я дал, — хмыкнул Жора, — чтоб это узнать…

— Узнаешь забесплатно. Может быть, порадуется твоя душа, а может, и нет. Пути Господни неисповедимы.

— Хрестный, а не застрелиться ли мне загодя, а?

— Ежели чуешь, что не по понятиям жил, — хоть задавись, не пожалею. Но если все блюл — живи. Бог не фраер, он правду знает.