– Лихо вы с ними, – кивает на урну еще один знакомый адвокат, стоящий тут же неподалеку с зажженной сигаретой между пальцев. Пожимаем друг другу руки.

– Да вот все никак не доведу дело до логического завершения.

– Я и не пытаюсь бороться, – отзывается он, смачно затягиваясь. У меня даже слюна выделяется. Конфет, что ли, каких—то купить надо. Эффект замещения, так сказать.

– А я все не теряю надеж… ды, – заканчиваю тихо, потому что взгляд уже выхватил знакомую копну волос, хозяйка которой перебегает дорогу с папкой под мышкой. – Простите, вынужден бежать.

Быстро сжимаю его ладонь и спешу за Соней. Она скрывается за углом, но я уже там через пару секунд.

– Соня! – зову, оказавшись в паре шагов от нее. Резко тормозит. Оборачивается. На лице – ни единой эмоции. Моя стойкая девочка. – Привет.

– Здравствуй, – холодно, отстраненно отвечает она. Ах, ты ж моя обидчивая.

– Куда торопишься?

– На работу.

– Могу подвезти.

– Спасибо, я на автобусе доберусь.

Соня уже разворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за локоть и снова поворачиваю лицом к себе.

– Нам надо поговорить.

– Не о чем, – отрезает она.

– Сонь, я не пойму, на что именно ты обиделась. Мне требуется разъяснительная бригада. Тебя оскорбило то, что я сказал Роману? Ну так мы с тобой еще и месяца не встречаемся, чтобы строить такие далеко идущие планы.

– Макар, слушай, ты прав. Мне обижаться не на что. Я не обижена. – Она легонько выдергивает свой локоть из моей хватки. – Ну вот, поговорили. Мне пора.

Снова разворачивается, а я подхватываю ее за талию и несу в противоположном направлении.

– Макар! Поставь меня на место!

– Я хочу довезти свою девушку до работы, – упорствую я.

– А девушка боится с тобой ехать! От тебя алкоголем разит на метры!

– Не надо бояться, Сонечка. Пил я вчера, а сегодня трезв, аки стеклышко.

– Да что ж такое—то? – бурчит она, расслабляясь в моих руках. – Поставь меня на место! Хорошо! Я пойду с тобой!

Ставлю, но не выпускаю из своих объятий, веду за талию к парковке у здания суда. Помогаю сесть в машину и занимаю водительское место.

– В прокуратуру?

– Да, – бурчит она, а я улыбаюсь. Так хорошо просто от того, что она рядом.

Завожу машину, и мы выезжаем на дорогу.

– Что—то в последнее время мы слишком часто выясняем отношения, не находишь?

– Поводов много, – отзывается Соня.

– Так давай мы будем обговаривать все поводы, чтобы минимизировать вот такие странные ссоры, – предлагаю я. – В конце концов, мы оба взрослые люди, всегда можно договориться.

– Говори о себе, – бубнит моя девочка, и я улыбаюсь.

– Ты забавная, когда злишься.

– Правда?! – рычит она. – Так, может, поэтому ты начинаешь меня бесить? Специально, потому что тебе забавно?

– Сонь, прекрати говорить глупости. Давай поужинаем вместе.

Она молчит, и мне приходится посмотреть на нее, чтобы оценить реакцию. Софья кусает нижнюю губу и хмурится. Выражение ее лица выдает тяжелый мыслительный процесс.

– Ладно, – нехотя соглашается Соня, и улыбка на моем лице становится шире.

До самой прокуратуры нам не удается нормально поговорить, потому что то мне, то Соне приходится отвечать на телефонные звонки. По дороге я торможу возле одной из лучших кофеен города и, пока она болтает по телефону, беру Софье большой стакан лавандового рафа, пару сэндвичей с курицей и овощами и тарталетку с ягодами, себе – черный кофе. Возвращаюсь в машину и передаю покупки Соне.

– Что это? О, кофе, спасибо, очень кстати сегодня.

– Не выспалась?

– Вообще почти не спала.

Меня мучает вопрос, почему тогда не ответила на мои ночные звонки, но я решаю выяснить это позже. Поплаваем пока во временно установившемся мире. Черт его знает, куда приведет нас такой разговор.

– А это зачем? – спрашивает Соня, заглядывая в пакет с едой.

– Чтобы пообедала.

– Спасибо, – тихо отвечает она и отворачивается к окну, прикусывая губу, чтобы скрыть от меня улыбку.

Я тоже улыбаюсь, потому что мне хорошо. Доезжаю до прокуратуры и паркую машину недалеко от входа, но так, чтобы наши с Соней нежности не были на виду у ее новых коллег. Кладу руку на подголовник пассажирского сиденья и поворачиваюсь к своей девочке. Улыбаюсь, она улыбается в ответ.

– Я соскучился.

– И я, – тихо отвечает она.

– Поцелуешь меня?

– Макар, здесь люди ходят, – смущенно произносит она.

– Стекла тонированные.

– Ну и что?

– Ну и то, Сонь. Давай уже.

Ее щеки розовеют, когда Софья приближает свое лицо к моему и, быстро чмокнув, отстраняется, чтобы сбежать. Перехватываю ее за затылок и целую так, как хочется: глубоко, горячо, жадно. Соня отзывается, но как—то скованно. Ладно, секс не до конца раскрепостил невинную девочку. Надо притормозить, потому что это смущение заводит еще сильнее. А, может, заводит именно оно? Нет, это все Силантьева. Немного насытившись, выпускаю Соню из своей хватки и любуюсь на расширенные зрачки, припухшие губки и горящий взгляд. Все это в обрамлении розовых щек дает такой у—у—ух—эффект. Член долбится в ширинку, требуя его выпустить на волю и приласкать нежными ручками или ртом. Даю ему мысленную команду успокоиться.

– До вечера? – спрашиваю, поглаживая нежную щечку. Не могу не касаться.

– Мгм, – отвечает Соня, замерев на мгновение.

– Я заеду после работы.

– Ладно, – отвечает она, но не двигается с места, как будто нежится в простой ласке и боится пошевелиться, чтобы я не перестал ее гладить.

– Беги, малышка. Я заберу тебя вечером. – Она как будто ждет чего—то, и меня наконец осеняет. Наклоняюсь и нежно касаюсь ее губ своими. – Я люблю тебя.

Губы Сони расплываются в широкой улыбке.

– И я – тебя.

– Но я тебя больше, – подмигиваю Соне и она, подхватив папку, сумку, кофе и пакет с обедом, выскакивает из машины и торопится ко входу в прокуратуру, а я с дебильной улыбкой завожу машину и трогаюсь с места по направлению к офису. Охренительное чувство, когда между нами мир.

Как только Соня ныряет в салон машины, я тут же притягиваю ее к себе за затылок, чтобы наброситься жадным поцелуем на сладкие губы. Отрываюсь на мгновение.

– Больше не пользуйся блеском, – прошу ее. – Он липкий и твои губы вкуснее этой искусственной клубники.