Как я говорил в предисловии, политики играют на нашем желании улучшить материальное положение, чтобы обеспечить более сытую жизнь нашим детям. Если бы мы только знали, что, достигнув базового уровня материальной безопасности, гораздо важнее передавать по наследству любовь, а не имущество, капитал или акции.

Большинство родителей радуются, если их ребенок добился отличных результатов в какой-либо области, но ошибочно считают его способности врожденными. Никто не появляется на свет со способностями. Талант или его отсутствие – результат сочетания воспитания в раннем возрасте и нашей роли в семье, на которые сильно влияет передача психологических качеств между поколениями. Не бывает врожденного ума или глупости, находчивости, исключительной способности к абстрактному мышлению или стремления к успеху. ДНК людей, добившихся выдающихся результатов, ничем значительно не отличается от ДНК обычного человека.

Ища причину в генах или мозге ребенка, мы смещаем фокус с семьи, в которой он родился, и общества, в котором сформировалась эта семья. Тот факт, что примерно четверть британских детей{300} оканчивают школу, имея в аттестате о среднем образовании менее пяти наиболее высоких оценок, никак не связан с генами, зато он связан с высокой долей детей, выросших в семьях с низким доходом. Сегодня ясно, что IQ – показатель привилегированного положения, а не врожденных умственных способностей{301}: к пяти годам среднестатистический ребенок из высших социальных слоев получает от родителей в пять с половиной раз больше положительной обратной связи, чем ребенок из рабочего класса{302}. Девочкам и мальчикам из семей с низким доходом меньше читают, с ними меньше занимаются математикой, и родители не так настойчиво требуют от них успехов в учебе – и это еще до того, как они идут в государственные школы, в которых к ребятам предъявляют гораздо более низкие требования, чем в частных, где обучается 7 % детей. Более высокие результаты в области образования{303} в Скандинавских странах по сравнению с Британией можно объяснить гораздо меньшим числом семей с низким доходом – скажем, всего 6 % в Дании{304}. В 1979 г., когда к власти пришла Маргарет Тэтчер, доля детей из семей с низким доходом{305} составляла 19 % и выросла во время ее правления до 31 % в 1981 г. Увы, приблизительно на таком уровне она и осталась. Не бывает «одаренных» детей. Вокруг якобы одаренных детей сложилась такая же индустрия, как вокруг якобы родившихся с наследственной умственной отсталостью. Специалисты ошибочно полагают, что существуют когнитивные способности, полностью отделенные от личности и внутренней мотивации ребенка. На самом деле способности проистекают из более или менее бессознательных мотивов, возникающих в результате уникального воспитания.

Чрезвычайно высокий IQ не гарантирует последующих выдающихся успехов. Много десятилетий назад американский психолог Льюис Терман{306} выявил 1500 человек с «исключительно высоким» IQ 150 и более баллов (это очень высокий уровень: средний балл составляет 100), за успехами которых следили до 80 лет. Среди них не было гениальных артистов или лауреатов Нобелевской премии. Хотя они и достигли больше, чем средний американец, их достижения не превышали средние для их социального класса. Самое удивительно то, что 5 % членов группы Термана, чей IQ превышал 180 баллов, достигли в карьере едва ли больше, чем те, чей IQ составил 150 баллов.

В этой главе я уделю внимание людям, добившимся выдающихся успехов, потому что их истории делают очевидными силы, определяющие уровень возможностей у нас всех. Те же принципы применяются и к низким результатам. Результаты исследований способностей – как и всех других свойств характера, о которых шла речь в этой книге, – показывают, до какой степени основные причины, по которым мы похожи на своих родителей или отличаемся от них, зависят от воспитания, а не от генов.

Множеством различных исследований было доказано, что наличие способностей коррелирует с количеством соответствующей практики. Это относится как к низким, так и к высоким показателям, как к моим невысоким достижениям в гольфе, так и к блистательным успехам Тайгера Вудса. Чтобы добиться выдающегося мастерства в самых разнообразных областях, включая шахматы, гольф и игру на скрипке, требуется 10 000 часов практики{307}. Классический пример: лучшие скрипачи (солисты) достигают своего уровня после 10 000 часов репетиций, хорошие (играющие в оркестре) – после 8000, и учителя музыки – после 4000. Ученые, которые проводили это исследование, не выявили ни одного просто хорошего скрипача или учителя музыки, практиковавшегося 10 000 часов; столько времени уделяли занятиям солисты. Все виртуозы своего дела без исключения добились замечательных результатов благодаря многочасовым занятиям, а не врожденному таланту{308}. Вундеркиндов часто переоценивают. Большинство «юных дарований» в какой-то момент перестают демонстрировать чудеса одаренности, а большая часть людей, достигших выдающихся успехов, не были вундеркиндами. «Чудо-дети» привлекают внимание публики и прессы, однако они не те, кем изображают их СМИ, – странный врожденный феномен. Представление о таланте как о способности, зафиксированной в мозге при рождении, было полностью дискредитировано.

К совершенству ведет практика, но не любая. Важно, чтобы человек постоянно стремился к безукоризненности (известна как «продуманная подготовка»{309}). Для этого ему нужно выявить недостатки и исправить их, постоянно стремясь к улучшению показателей. Как выяснилось, при этом оказывается воздействие как на размер различных частей мозга, так и на их морфологию. В ходе одного известного исследования лондонских таксистов обнаружилось, что у них увеличена часть мозга, отвечающая за ориентирование по карте, благодаря многочасовому заучиванию названий улиц{310}. Другие исследования показали, что в нейронах выдающихся скрипачей содержится больше миелина, повышающего скорость передачи нервных сигналов{311}. Причина в практике, а не в генах.