— Я не люблю его, — снова сказала она, словно повторение этих слов могло что-то исправить в их отношениях. Ее душили слезы, и она не могла ничего сделать, чтобы сдержать их поток.

— Пусть берет тебя, — обронил Джордж, олицетворяя собой ледяную бесстрастность. — Мне ты больше не нужна. Надеюсь, ты найдешь дорогу к выходу.

Никогда прежде Виктория не слышала, чтобы он говорил с такой категоричностью. Она потеряла его, навсегда и бесповоротно. Потрясенная, она молча взирала на него, и если тоска, боль и отчаяние отразились в ее глазах, это никак не тронуло Джорджа, потому что он отвернулся.

Когда Виктория выходила из квартиры, по ее лицу, прикрытому полями шляпки, которую она поспешно забрала у камердинера Джорджа, струились слезы. Поглощенная своим горем, она сбежала с каменных ступенек крыльца, ничего не видя перед собой, и только столкновение с твердым мужским телом привело ее в чувство. Крепкие руки схватили ее за локти, удержав от падения.

— Прошу прощения, мисс…

Вскинув глаза, Виктория ощутила странное удушье. Еще секунду назад она думала, что хуже быть не может. А теперь перед ней стоял лорд Армстронг.

— Леди Виктория? — Его брови удивленно приподнялись.

— Лорд Армстронг, прошу прощения. Боюсь, я была несколько рассеянна. — Она не смогла придумать ничего лучше, чем сказать это.

— Что-нибудь случилось?

— Прошу извинить меня. Я опаздываю на встречу с мамой. Право, я должна спешить. — Она буквально запрыгнула в ожидавшую карету, обойдясь без помощи лакея и оставив лорда Армстронга озадаченно смотреть ей вслед. Если минуту назад ее терзало горе, то теперь все затмил страх, скользнув по ее позвоночнику ледяным пальцем как предчувствие того, что ее привычный мир пошел вразнос.

— Мама, насчет приглашения тети Камиллы…

Виконтесса, сидевшая за небольшим письменным столом в музыкальной комнате, подняла голову.

— Твой брат уже говорил со мной. — Она отложила письмо, которое писала, переключив внимание на старшую дочь. — Похоже, он считает, что это могло бы принести тебе пользу, но я не уверена.

Мисси, подойдя ближе, уселась на стул, обитый тканью в цветочек.

— Мама, я подумала, что кузина Абигайль могла бы составить мне компанию.

Лицо леди Армстронг тут же смягчилось. Мисси знала, как привязана виконтесса к своей племяннице по линии мужа и как ценит ее мнение и способности. Если Мисси хочет исполнить свои намерения, то она выбрала себе подходящую спутницу для путешествия.

— К будущему году я, возможно, уже буду замужем, и кто знает, когда смогу предпринять путешествие в Америку. — Казалось пугающим, с какой легкостью ложь слетает с ее языка.

Виконтесса ласково улыбнулась.

— Как бы мне ни хотелось, чтобы ты оставалась в безопасности рядом со мной как можно дольше, но понимаю твое желание уехать.

Прочитав сочувствие в глазах матери, Мисси поняла, что та говорит о ее чувствах к Джеймсу. Залившись румянцем, она опустила взгляд на свои руки, лежавшие на коленях.

— Не надо смущаться, дорогая. Я сама была юной и знакома со страданиями первой любви. — Ласковые нотки в голосе матери согревали, как солнце в погожий денек. Мисси подняла глаза, черпая успокоение в материнском сочувствии. Их отец потерян для матери навеки. А Джеймс всего лишь ответил на ее любовь взаимностью.

— Значит, ты разрешишь мне уехать?

Леди Армстронг медленно кивнула:

— Да, но при двух условиях. Первое: если кузина Абигайль согласится сопровождать тебя, и второе: если я получу заверения лично от мистера Уэндела относительно безопасности его судна. Твой брат вправе рассчитывать на определенные привилегии, будучи совладельцем судоходной компании.

Мисси бросилась в объятия матери, и та крепко обняла ее.

— Спасибо, мама, ты не пожалеешь об этом.

— Я искренне надеюсь на это, дорогая. А теперь ступай и напиши письма им обеим: твоей тете Камилле и кузине Абигайль. Когда ты получишь от них ответы, я попрошу Томаса сделать все, что нужно, для вашего путешествия. Ты уедешь после моего приема в августе и вернешься к концу ноября.

Стиснув мать в последнем объятии, Мисси поднялась на ноги.

— Я сегодня же напишу письма и отправлю с первой почтой.

Джеймс никогда не пропускал дерби — по крайней мере с пятилетнего возраста и по сей день. Погруженный в свои мысли, он рассеянно обводил пальцем кромку нетронутой чашки кофе. Картрайт, сидевший напротив него за столиком в небольшом трактире на Риджент-стрит, не сводил с него внимательного взгляда.

— Будешь пить или подождешь, когда совсем остынет? — поинтересовался он, указав подбородком на керамическую кружку.

По мере приближения официального объявления о помолвке Джеймс впадал во все большее уныние. Ему осточертело сопровождать леди Викторию на светские приемы и изображать преданного поклонника. А маркиза… Она раздражала его настолько, что он опасался нагрубить ей и предпочитал не раскрывать рот, когда оказывался в ее обществе, что случалось, на его взгляд, слишком часто.

— Что мне нужно, так это выпить, — ворчливо отозвался он, поставив чашку на исцарапанную поверхность стола.

— Вижу, наша разминка на шпагах не развеяла твоего скверного настроения, — заметил Картрайт.

Джеймс промолчал, уставившись на пустынную улицу через большое окно в передней части зала. Большинство людей — от аристократов до простолюдинов — отправилось на дерби, где следовало бы находиться и ему, но перспектива торчать целый день на июньской жаре не показалась ему привлекательной. Почему-то столпотворение, запах лошадиного пота и азарт скачек потеряли свою обычную притягательность.

Картрайт редко посещал дерби, и этот год не явился исключением. Он считал это мероприятие чересчур шумным и не имел склонности к азартным играм.

Дверь трактира распахнулась, и Джеймс немало удивился, увидев Армстронга. Поскольку в этот день заседания парламента отменялись, виконт должен был отправиться на дерби еще несколько часов назад.

Армстронг сразу прошел к их столику, широко шагая по деревянному полу, и бесцеремонно уселся на свободный стул рядом с Картрайтом.

— Что, к дьяволу, ты здесь делаешь? — поинтересовался тот, удивленно приподняв брови.

Армстронг даже не удостоил его взглядом, пристально глядя на Джеймса.

— Вчера вечером я видел леди Викторию, выходившую из квартиры Клифтона.

Картрайт резко выпрямился на стуле. Две пары глаз впились в Джеймса, наблюдая за его реакцией. Смысл того, что сказал виконт, не сразу дошел до его сознания, но когда дошел, его охватили растерянность, смятение и надежда.

Несколько долгих секунд Джеймс недоверчиво смотрел на Армстронга.