— Учиться танцевать шэг — это все равно что учиться быть южанином. Это значит учиться расслабляться, когда слышишь шум океана и чувствуешь музыку.

— Я так понимаю, ты уже делала это раньше.

— Один или два раза, — ответила она с притворной скромностью.

— И ты меня научишь?

— Я буду твоей партнершей. Но урок начинается в девять.

— Урок?

— Каждым субботним вечером. Вот почему собралось так много народу Они устраивают урок для новичков, пока завсегдатаи отдыхают. Мы просто будем делать то, что говорят. Все начинается в девять.

— Сколько времени?

Она бросила взгляд на часы:

— Время научиться танцевать шэг.

Элизабет танцевала намного лучше, чем говорила, благодаря чему он тоже чувствовал себя на танцполе увереннее. Но больше всего в танцах с ней ему правилось сильное, как электрический разряд, напряжение, которое он ощущал всякий раз, когда они дотрагивались друг до друга, и ее аромат — запах разгоряченного тела и духов, который волной обдавал его, когда он выпускал ее из объятий. Ее волосы растрепались на влажном воздухе, а кожа блестела, покрывшись каплями пота, так что она казалась естественной и дикой. То и дело она поднимала на него глаза, когда раскручивалась в танце, удаляясь от него, ее губы изгибались в игривой улыбке, как будто она точно знала, как нее это на него действует.

Когда группа решила передохнуть, его первым желанием было сбежать с танцпола с остальными, но Элизабет остановила его, услышав первые аккорды песни «Незабываемая» Ната Кинга, которая полилась из динамиков. Она взглянула на него, и он тут же понял, что делать.

Не говоря ни слова, он завел руку ей за спину, потом завладел ее ладонью и положил ее туда, куда следует. Он не отводил глаз, притянув ее к себе, и медленно, как никогда, они задвигались под музыку и закружились в танце.

Тибо едва заметил, что на танцпол вышли и другие пары. Под музыку, звучавшую на заднем плане, Элизабет прильнула к нему так близко, что он чувствовал каждый ее медленный и протяжный вдох. Он закрыл глаза, когда она положила голову ему на плечо, и в то мгновение все остальное перестало для него существовать. И песня, и место, и пары вокруг них. Только это. Только она. Он полностью отдался наслаждению, чувствуя, как ее тело прижимается к нему, они медленно кружились по усыпанному опилками полу, потерявшись в мире, который словно был создан только для них двоих.

* * *

Когда они ехали домой по темным улицам, Тибо держал Элизабет за руку и чувствовал, как она медленно скользит по его коже большим пальцем. В машине стояла тишина.

Когда он заехал на подъездную аллею незадолго до одиннадцати, Зевс все еще лежал на веранде и поднял голову, когда Тибо, заглушив двигатель, повернулся к ней.

— Я чудесно провел время сегодня вечером, — пробормотал он. Он ожидал, что она скажет то же самое, но ее ответ удивил его.

— Разве ты не пригласишь меня в дом? — предложила она.

— Приглашу, — просто ответил он.

Зевс сел, когда Тибо распахнул дверь машины перед Элизабет, и встал, когда она вышла. Пес завилял хвостом.

— Привет, Зевс! — крикнула она.

— Ко мне, — скомандовал Тибо, и пес спрыгнул с веранды и побежал к ним. Он бегал вокруг них обоих и лаял, переходя на писк. Его пасть наполовину открылась, как будто он хотел улыбнуться, жаждая привлечь их внимание.

— Он скучал без нас, — сказала она, склонившись к собаке. — Ведь правда, большой мальчик? — Когда она наклонилась еще ниже, Зевс лизнул ее лицо. Выпрямившись, она наморщила нос, прежде чем вытереть лицо. — Не очень-то приятно.

— Для него напротив, — возразил Тибо. Он шагнул к дому — Ты готова? Должен тебя предупредить: не стоит ждать слишком многого.

— У тебя в холодильнике есть пиво?

— Да.

— Тогда не стоит об этом беспокоиться.

Они поднялись в дом по лестнице. Тибо открыл дверь и щелкнул выключателем: одинокая напольная лампа едва освещала мягкое кресло у окна. В центре комнаты стоял кофейный столик, украшенный парой свечей. Рядом с ним находился средних размеров диван. И диван, и кресло были покрыты одинаковыми темно-синими чехлами, позади размещалась книжная полка, где стояло немного книг. Пустая подставка для журналов с еще одной напольной лампой довершали минималистское убранство.

И все же у него было очень чисто. Тибо позаботился об этом раньше, еще днем. Полы из сосновой доски были подметены, окна — вымыты, пыль — вытерта. Он не любил мусор и презирал грязь. Вечная пыль в Ираке только усилила его любовь к чистоте.

Элизабет окинула взглядом помещение, прежде чем ступила на порог гостиной.

— Мне здесь нравится, — призналась она. — Где ты взял мебель?

— Она прилагалась к дому, — объяснил он.

— Что объясняет наличие чехлов.

— Именно.

— А телевизора нет?

— Нет.

— А радио?

— Нет.

— И что же ты делаешь, когда бываешь здесь?

— Сплю.

— И?

— Читаю.

— Романы?

— Нет, — сказал он, но потом признался: — На самом деле их тоже, но редко. По большей части я читаю биографии и исторические книги.

— Никаких учебников по антропологии?

— У меня есть книга Ричарда Лики, — сказал он. — Но мне не нравится большинство новых увесистых книг по антропологии, которые сейчас в основном выпускаются в этой области.

Она кружила вокруг мебели, проводя пальцем по чехлам.

— О чем он писал?

— Кто? Лики? Она улыбнулась:

— Да. Лики.

Он поджал губы, приводя мысли в порядок.

— Традиционная антропология прежде всего изучает следующие пять проблем: когда началась эволюция человека, когда он начал ходить прямо, откуда взялось такое множество гоминидов, как и почему развивались эти особи и какую роль все это играет в истории эволюции современного человека. В книге Лики главным образом рассматриваются четыре последних вопроса с особым акцентом на том, как изготовление орудий труда и оружия повлияло на эволюцию Homo sapiens.

Бет не смогла скрыть изумления, и он заметил, что она явно была поражена.

— Как насчет пива? — наконец спросила она.

— Я буду через минуту, — сказал он. — Устраивайся поудобнее.

Тибо вернулся с двумя бутылками пива и спичечным коробком. Элизабет расположилась посреди дивана; он подал ей одну из бутылок и присел рядом с ней, бросив спички на столик.

Она тут же взяла спички и зажгла одну, глядя, как ожил маленький огонек. Быстрым движением руки она поднесла спичку к фитилям и зажгла обе свечи, потом затушила спичку.