— Верно. Можно спросить, что же все-таки произошло?

Алисия сделала глоток вина.

— Прошлым летом муж и сын Джулии погибли в автокатастрофе на юге Франции. Самое страшное, — Алисия поежилась, — что машина съехала с дороги, взорвалась на пригорке, и начался лесной пожар. Их останки не подлежали официальному опознанию, и трагедия не имела завершения. Не было тел, а значит, не было и похорон.

— О Боже, — выдохнул Кит. — Бедная Джулия! Сколько лет было ее сыну?

— Около трех. Его звали Габриэль. Он был... — слова застряли у Алисии в горле, ее глаза наполнились слезами, — настоящим ангелом. — Она выпила еще вина. — Потерять мужа — это ужасно, но вместе с ним потерять и ребенка... Не знаю, как Джулия выдержала. Конечно, она сломалась, но... Никто не знает, как к ней подступиться. Она замкнулась в своем горе. Я чувствую себя такой... ненужной. Не знаю, что говорить и что делать, все попытки ее утешить по большей части оказываются бесплодными. Прости. — Алисия быстро вытерла глаза. — Плакать должна не я. Это трагедия Джулии. Но я очень за нее беспокоюсь и не знаю, как ей помочь.

— Все дело в том, что ты ничем ей не поможешь. — Кит подался вперед и снова наполнил бокал Алисии. — Окружающие хотят что-то сделать, но никто не в состоянии смягчить ее боль. Если ты любишь человека, который страдает, ты стараешься подарить ему свою доброту, но он испытывает чувство вины от того, что его сердце глухо к твоим увещеваниям, и лишь еще больше уходит в себя. — Кит взглянул на огонь и вздохнул. — Оставайся рядом с ней, Алисия, но помни: Джулии поможет только она сама.

— Ты говоришь так, будто тебе знакомы эти чувства.

— Да, знакомы. Просто дай время. Я успел немного понаблюдать за ней и могу сказать, что она справится. Джулия — настоящий боец, Алисия. Я знаю, она переживет эту трагедию.

— Беда в том, — со вздохом произнесла девушка, — что Джулия обожала своего мужа Ксавьера. Я еще никогда не видела женщину, которая так сильно любила бы мужчину. Честно говоря, — призналась она, — он казался мне тщеславным и напыщенным эгоистом. Он тоже был пианистом, но считал себя звездой сцены, и Джулия с радостью потакала всем его прихотям. Но он был далеко не так талантлив, как она. Надеюсь, мое мнение не предвзято.

— Разумеется, нет. Похоже, Джулия была с ним счастлива.

— Да. Я радовалась, что она, в конце концов, нашла человека, перед которым смогла открыть душу. После смерти нашей мамы я боялась, что она никогда не сможет это сделать. Тогда Джулия изменилась, Кит. Сильно изменилась. Она ушла в себя, отгородилась от меня, от папы, от всего мира. У нее осталась одна отдушина — ее любимый рояль. А сейчас она забросила даже его.

— Ты не спрашивала почему?

— Мне кажется, я знаю ответ, — мрачно произнесла Алисия. — Она только отыграла сольный Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова в Париже, когда ей позвонили и сообщили про катастрофу. Могу лишь догадываться, но, по-моему, рояль ассоциируется у нее с болью.

— И виной, — вставил Кит. — Ей, наверное, казалось, что она должна была быть с ними в момент их гибели.

— Думаю, ты прав. Я знаю, Джулия не любила расставаться с Габриэлем и уезжать на концерты. Она, как и многие работающие мамы, разрывалась между ребенком и карьерой.

— Почему после этого она вернулась в Норфолк? — спросил Кит.

— На следующий день я прилетела в Париж. Приехав к ней домой, я не знала, что делать. Я не могла бросить ее одну во Франции, но и не могла остаться с ней из-за моих детей. Джулия была слишком расстроена и не могла принять никакого разумного решения, поэтому я забрала ее к себе. Потом она уехала в этот коттедж, хоть я упрашивала ее остаться с нами.

— Она нуждалась в уединении, и я ее понимаю. Люди по-разному реагируют на трагедию. За это их нельзя осуждать, — добавил Кит. — Однажды я потерял близкого мне человека... и, мягко говоря, чувствовал себя неважно. Как сказал Джон Леннон? — Вспоминая, Кит посмотрел на потолок. — Ах да: «Жизнь течет до тех пор, пока ты планируешь будущее». Отличные слова! Никто из нас не в силах управлять своей судьбой, и, как ни больно сознавать, чем быстрее мы научимся принимать каждый день таким, как он есть, тем быстрее наладится наша жизнь.

— Ты очень мудр. Кит, — с восхищением произнесла Алисия. — Лично я до смерти боюсь выпускать события из-под контроля. Ладно, мне пора ехать, чтобы снова взять бразды правления в свои руки. — Она улыбнулась и встала. — Когда мои дети долго сидят с Максом, они становятся неуправляемыми.

Кит тоже поднялся с кресла.

— Спасибо, что рассказала о моей пациентке. Я постараюсь восстановить ее физическое здоровье, а душевное состояние зависит только от нее самой.

— Это верно, — вздохнула Алисия, направляясь к двери. — Спасибо за помощь, Кит.

— Поверь, я делаю это с удовольствием.

Час спустя, выйдя из ванной, Джулия почувствовала, что ее ноги наконец-то перестали быть ватными, и осторожно спустилась по ступенькам на первый этаж. Кит сидел перед пылающим камином и читал книгу. Он задернул шторы, чтобы защитить комнату от вечернего холода, и в гостиной стало гораздо уютнее.

— Привет, — сказала она с лестницы, потому что не хотела его пугать.

Он обернулся и вскочил на ноги.

— Джулия, зачем ты встала с постели? Простудишься!

Кит бросился к ней, собираясь увести обратно в спальню, но девушка покачала головой:

— Как я могу простудиться? Здесь жарко, как в бане! И потом мне надоело торчать наверху, захотелось сменить обстановку.

Она стояла, ожидая одобрения Кита и чувствуя себя непослушным ребенком.

— Ну, хорошо, оставайся, только ненадолго. — Кит взял ее под руку и подвел к дивану. — Ложись сюда, а я сбегаю наверх и принесу тебе одеяло.

— Не надо, Кит, здесь и так тепло! Хватит мне париться под одеялами. — Она со вздохом легла на подушки, которые он подложил ей под голову.

— Хочешь есть или пить? — поинтересовался он. — Давай я чего-нибудь принесу.

— Нет-нет. Сядь, пожалуйста. Со мной все в порядке, — повторила она.

— Ты хочешь сказать: «Перестань суетиться»? — Кит снова уселся в кресло у камина. — Прости.

— Ох, Кит, тебе не за что просить прощения! — сокрушенно проговорила девушка. — Ты такой молодец! Я тебе очень благодарна. Просто мне неловко, вот и все. Это ты прости мне мою ворчливость. — Она взглянула на него с усмешкой. — Я не хотела тебя обидеть.

— Извинения принимаются, — кивнул Кит. — По мне, так лучше ты будешь ворчливой, лишь бы не потела и не металась в бреду. Рад, что тебе стало лучше.

— Мне действительно стало лучше, так что завтра можете ехать домой, доктор Кроуфорд.

— Да, мне и впрямь пора ехать. В Уортон-Парке накопилась куча дел. Но послушай: раз уж ты немного пришла в себя, расскажи, как твоя бабушка восприняла дневник узника Чанги?