– Да ты не волнуйся, вышло еще лучше: Жюли твоя распрекрасная в ванной плескалась, когда я вошел, – меня не слышала и не видела. Даже масочка не понадобилась! Потому я и решил вытащить только паспорт: она подумает, что где-то потеряла, забыла, не туда положила. А если бы я взял сумку, то стало б ясно, что кто-то в квартиру влезал. Ну, неправильно рассудил, скажешь?

– Правильно, Ванек.

– Премию дашь?

Алексей хотел было сострить, вспомнив анекдот, но раздумал и только потрепал «двоюродного» сына по загривку. Мысль о том, что еще годик-другой и Ванька съедет из его квартиры, отдалась в груди такой болью, что он сам изумился.

Все утро Алексей ждал звонка от Жюли: полагал, что она поделится с ним известием о вынужденной задержке в Москве. Однако она молчала. Алексей набрал ее номер: долгие гудки были ему ответом. Ее нет дома? Она в ванной и не слышит звонка? Она не хочет снимать трубку?

Он посмотрел на часы: четверть первого. Для начала надо понять, каким рейсом улетает Жюли. Может, вечерним, и в таком случае она еще просто не хватилась паспорта?

Он позвонил своей таможенной приятельнице и попросил выяснить, на какой рейс взяла билет Жюли Лафарж, в замужестве Каратчаев: в эпоху тотальной компьютеризации такие сведения незамедлительно поступали из агентств в аэропорт. И – да здравствует технический прогресс! – полчаса спустя он получил ответ: на рейс Эр Франс, вылетающий в шестнадцать десять. В таком случае, рассудил Алексей, она должна быть в аэропорту никак не позже пятнадцати десяти, а для этого должна выйти из дома никак не позже четырнадцати. На самом деле это время более чем впритык, с проспекта Вернадского за час не доедешь, да и в Шереметьеве очереди на таможне случаются здоровущие, в час не всегда уложишься. Но Жюли могла всего этого не знать (допустим!) и просчитать время по минимуму. Значит, можно ей предоставить еще часок на то, чтобы она обнаружила пропажу паспорта. И, главное, сообщила о ней детективу.

Сам же он этот час терять не стал. Алексей знал, что в случае пропажи или кражи паспорта схема выглядит следующим образом: сначала нужно подать заявление в милицию о его утрате, после чего с бумагами, полученными в милиции, необходимо обратиться в консульство. Да, понадобятся еще фотографии, и все это вместе займет немалое время. Сегодня Жюли не улетит, зуб даю, думал Кис, да и завтра, скорей всего, тоже: просто не поспеет со всей бумажной волокитой. Кроме того, из его затеи с паспортом выходил один непредвиденный плюс: в консульстве будут связываться с Францией, проверять личность Жюли, – и если что не так, то Алексей об этом узнает!

Он был уверен, что Жюли обратится в районное отделение милиции, занимающееся делом Карачаева, уже хотя бы потому, что она там уже однажды побывала в сопровождении Алексея и видела вполне любезное к себе отношение. Посему он туда позвонил и уговорился, что о визите француженки ему сообщат. Более того, ему пообещали учинить волокиту по полной программе с тем, чтобы в консульство Жюли сегодня уже не поспела.

Следующей жертвой его деловой активности пала Александра. Известная журналистка, она была вхожа во многие посольства, а с французским пресс-атташе так просто дружила. За что и получила от Алексея общественную нагрузку в виде задания узнать, появится ли в консульстве Жюли Лафарж и когда. Да с каким результатом, главное, оттуда уйдет.

Ну вот, удовлетворенно отвалился Кис от раскочегарившегося телефона, теперь он, можно сказать, установил радары слежения за перемещениями Жюли.

«Ах, попалась птичка, – стой,

Не уйдешь из сети!

Не расстанемся с тобой

Ни за что на свете!»

Спев себе этот старый, неизвестно каким образом завалявшийся в его памяти стишок, он посмотрел на часы: два пятнадцать. Время для звонка Жюли вышло. Иными словами, она решила не информировать детектива о задержке в Москве. И это что-то значило.

Во-первых, это значило, что Жюли не догадалась, куда подевался ее паспорт, – иначе бы не стала прятаться от детектива. Во-вторых, она именно пряталась: хотела, чтобы детектив считал ее убывшей из города Москвы в город Париж и тем самым перестал совать нос в ее дела.

Ну что ж, Жюли есть что скрывать, и это уже не ново, но приятно лишний раз получить подтверждение в правильности своих догадок. Все эти покушения послужили для нее прекрасным поводом торопиться с отъездом, и она утверждала, что никаких бумаг для получения наследства оформлять не станет. Однако Жюли находилась в Москве уже десять дней, а бумаг-то с нее требовалось – всего лишь доказательство ее супружества с Афанасием Карачаевым. Для этого нужно было только перевести на русский ее документ о браке – насколько Алексей знал, во Франции таким документом служит «семейная книжка», он видел такую у Ксюшки. Действительно, небольшая книжица, в которой находятся все сведения о регистрации брака, а затем идут выдержки из закона о правах и обязанностях супругов. Жюли требовалось сделать заверенный перевод и, кажется, поставить на него печать то ли МИДа, то ли Минюста, то ли еще чего. Печать сама по себе значения не имела – важен был лишь факт, что дело это отнюдь не хитрое и десяти дней для него более чем достаточно. После чего Жюли стоило только отдать данную бумаженцию нотариусу, и ее права на наследование таким образом легко и непринужденно узаконены. Беда ж заключалась в том, что нотариусы связаны клятвой хранить тайну клиентов, и никаких левых подходов к этой братии у Алексея не имелось. Придется ждать истечения срока на открытие наследства, а срок ему в шесть месяцев, из которых истекли только неполных два.

Что ж до самих покушений, то их Алексей под сомнение не ставил: крайне маловероятно, что Жюли могла саму себя ранить ножом (ножа на месте покушения не обнаружилось), а уж саму себя связать она точно никак не могла. Из этого следовало, что на Жюли и впрямь покушались, и Алексей пока не представлял, кто именно.

Либо надо предположить, что у Жюли есть сообщник, который и устроил мнимые покушения, чтобы отвести от нее подозрения. И чтобы у Жюли появился вполне достоверный повод поторопиться с отъездом – подальше от детектива и милиции. И сообщник этот, без сомнения, мог только быть тем самым «новым русским», которого обрисовал Реми: тот, кто «организовал» для Жюли французские документы; тот, кто дальним прицелом имеет наследство Карачаева.

В ее телефоне, между прочим, номер детектива стоял под номером 2. А кто под номером 1? Ну конечно же, самый первый, самый главный для Жюли человек: ее сообщник!

Из чего, между прочим, следовало, что…

Болван! Как это он раньше не сообразил! Конечно же, если сообщник существует, то Жюли, попав сейчас в непредвиденные затруднения с пропавшим паспортом, к нему кинется! Она ведь решила не ставить детектива в известность о задержке в Москве и убеждена, что Кисанов считает ее уже убывшей во Францию. Так что теперь Жюли уверена, что за ней больше никто не следит!

В этот момент зазвонил телефон, и Алексей Кисанов был проинформирован о том, что Жюли Лафарж явилась в милицию подавать заявление о пропаже паспорта.