– Виола Викторовна вам отдельный домик заказала, чтоб никаких соседей, – объяснил Бармалей, вернувшись к столику, за которым сидела Марина. – Сейчас Жека оформит все, и порядок. Я не нужен больше, Марина Викторовна?

– Спасибо, можешь ехать. Надеюсь, телефоны тут работают? – поинтересовалась напоследок Коваль, доставая из сумочки мобильник и открывая его крышку, чтобы убедиться, что связь есть.

– Конечно, Марина Викторовна, тут антенна есть у местного оператора, просто поймаете вручную – и все.

– Прекрасно, – пробормотала она, убирая трубку обратно.

Тот только улыбнулся и кивнул снова. Подошел Хохол, мотая на пальце ключ с пластиковой биркой:

– Все, котенок, готово. В самом глухом углу нам бунгало выделили, там даже выход на пляж отдельный.

– Какой еще пляж? Мы не на Кипре, – улыбнулась Марина и протянула Женьке руку, чтоб помог встать.

Они втроем вышли из главного корпуса, Бармалей попрощался и направился к воротам, а Хохол обнял Марину за плечи, подхватил сумку и пошел в глубь парка.

Оказалось, что в лесном массиве там и тут располагаются небольшие домики, стоящие так, чтобы не мешать друг другу. Это открытие приятно порадовало Марину, любившую уединение.

– Смотри, как здорово, – показала она рукой на домик, мимо которого они как раз шли. – Вроде как и недалеко, а все равно соседний дом не видно. Грамотный хозяин у этого места.

– Ну еще бы! – ухмыльнулся Женька. – Твой приятель Мишка Ворон всегда любил, чтоб с комфортом все.

– Ворон?! – остановилась посреди дороги Марина. – Так это что – его?!

– А что ты так удивилась? Сейчас не прежнее время, все давно можно, а эту деляну он прихватил давным-давно, еще при Строгаче.

– И ты знал?! – еще сильнее удивилась Марина, даже мысли не допускавшая о том, что у Хохла могут быть от нее секреты или просто недосказанная информация. – Знал – и молчал?!

– А ты не спрашивала, – пожал плечами Женька, снова беря ее за руку и увлекая за собой. – Идем, в бунгало орать будешь, тут все же люди ходят.

– Нет, стой! – уперлась Марина. – Что это еще за секреты, а? Да еще с таким сроком хранения?

– Марин... ну, не начинай ты, а? – попросил Хохол тоскливым голосом. – Столько лет прошло, а ты снова за старое берешься. Ну, выхватил Ворон этот кусок земли из-под одного коммерса, перебил аренду, заставил отказаться от прав на начатое строительство – Строгач ему помог немного. Вот и все дела. Полегчало?

– Полегчало, – процедила Марина. – Какое же все-таки дерьмо мужики... Песец просто! Все орал: «Я по понятиям живу, закон чту и соблюдаю!» – гнида, а сам, значит, по тихой грусти имуществом обзаводился?

– А ты-то чего вскипела? – не понял Хохол. – Да еще задним числом?

– Да потому что не люблю лицемерных и лживых людей, вот почему! – отрезала Коваль, направляясь вперед по дорожке. – Нельзя говорить одно, а делать другое! Это я могла себе позволить обрастать бизнесом, я – потому что ко мне воровской закон не имел отношения! И то я все делала аккуратно и по правилам! Говорили, сколько отстегнуть в общак, – я отстегивала и не рыпалась, не обсуждала!

– Марина, погоди, куда понеслась? – Женька догнал ее и ухватил за плечо, заставив остановиться. – Сейчас ты к чему об этом заговорила? Все давно кончилось, ты другая, Ворон другой – прекрати, я тебя прошу.

– Прекратить – что? – уставилась она ему в лицо своими глазищами, но Женька взгляда не отвел:

– Не смотри на меня так! Больше я не телохранитель тебе. Я фактически муж.

– Очень смешно! – фыркнула Коваль. – Муж – и дальше?

– А дальше – я не хочу больше слышать о Вороне, Строгаче, Бесе – ни о ком! По крайней мере, в ближайшее время! – отрезал он таким тоном, что Марина неожиданно для себя покорно кивнула и пробормотала:

– Ну, нет так нет... Идем, я хочу в душ. Надеюсь, там есть душ...

Женька в душе возликовал: он выиграл первое сражение, первую маленькую битву за первенство. Видимо, Марина была права как– то, когда сказала, что он не должен уступать ей и быть в ее руках податливым пластилином, из которого своенравная стерва Коваль сможет вылепить все, что ей в голову взбредет. «Правда, в основном у нее лепешки получались, – усмехнулся Хохол, лаская взглядом спину идущей впереди Марины. – Лепешки такие – из мужиков. Лежит себе расплющенный, только глазками хлопает. Вот тут, вспоминает, руки были, а вот тут – ноги... А сам счастлив, бедолага».

– Все, Мариш, пришли. – Он догнал Коваль и развернул ее лицом вправо, где в отдалении от тропинки виднелся голубой двухэтажный домик с высоким резным крылечком и верандой. – Смотри, как хорошо: совсем тихо, сплошной лес, народу нет. Орать сможешь во весь голос.

Марина засмеялась, обняла его за шею и призналась:

– А ведь ты сейчас сумел меня переиграть, Женька. Сам заметил?

Хохол поднял ее свободной рукой и, не отвечая, понес на крыльцо.

* * *

В домике было прохладно, пахло цветами: букет недавно срезанных оранжерейных роз красовался на столике у дивана в небольшой гостиной. Хохол бросил сумку на пол, а Марину бережно опустил на диван:

– Ты не устала, котенка моя? Столько пешком давно ведь не гуляла, да еще и без трости? Давай помну тебе ножку?

– Так и скажи, что хочешь меня раздеть, извращенец, – фыркнула она, вытягиваясь всем телом. – Когда мы с тобой остепенимся уже, а, Женька? Ведь не подростки озабоченные уже, чтобы так друг на друга кидаться?

Хохол захохотал, недвусмысленно проведя руками по ее телу, по длинным ногам, небрежно закинутым на спинку дивана, прижался губами к обнажившейся щиколотке:

– Не пори ерунды! Я в кои-то веки получил все это в свое полное распоряжение, причем рядом никто не ошивается, а ты собираешься лишить меня всего?

* * *

Они проспали до обеда, обнявшись на кровати в спальне на втором этаже. Едва открыв глаза, Марина увидела лежащего рядом Хохла, по сонному лицу которого скользил пробивающийся через плотную штору солнечный луч. Она погладила его по щеке, про себя усмехнувшись пришедшей мысли о том, что вот уже слово «муж» в ее сознании потихоньку начало ассоциироваться именно с Женькой, а не с Егором, как было всегда. Женька пробормотал что-то, перевернулся на спину, раскинув руки в стороны. Коваль села, завернувшись в простынь, поправила длинные волосы и потянулась к сигаретам, но потом передумала, оставила на тумбочке.

Хотелось есть, но Женька спал, и будить его Марине стало жалко. Она накинула халат и ушла вниз, в гостиную, включила телевизор. Мысль о Вороне не давала покоя, Марина даже сама не понимала, почему думает об этом. Женька прав: время ушло, все изменилось, и какая разница – утаил Миша Ворон что-то от всех или нет? Но разочарование в человеке, которому она доверяла и которого поддерживала, стало неприятным сюрпризом.