– Что там происходит? – удивился Фейц.

– Без понятия…

Прошло еще две минуты, и стрельба стихла. Часть солдат противной стороны перебежками скрылась в лесу, понимая, что война на два фронта заведомо безнадежное мероприятия.

Неожиданные союзники не стали их преследовать, посчитав, что достигли своей основной цели и защитили отряд так же, как и они, попавших в засаду повстанцев.

«Не удивлюсь, если эта сволочь Корглен уцелел», – со злобой подумал Джерри о своем личном враге, который и заварил всю эту кашу.

– Не стрелять! – предупредил своих солдат Дональдан, поняв, что произошло. – С ними буду разговаривать я, а вы слушайте и в дальнейшем старайтесь держаться выбранной мною линии поведения, если, конечно, хотите жить.

– Что ты задумал?

– Некогда объяснять, сержант, просто не отклоняйтесь от проложенного мною курса, и все будет тип-топ. Думаю, вам не составит труда подстроиться под нужную линию поведения. Все, мне пора выходить…

Дональдан, сделав пару глубоких вздохов и поморщившись от очередной инъекции в спину, стабилизирующей эмоциональное состояние, медленно вышел из укрытия, держа автомат на вытянутой руке, чтобы его ненароком не подстрелили.

Боевик, вышедший навстречу, широко улыбался, думая, что спас своих от расправы миротворцев, но по мере приближения и того, как становились видны детали амуниции солдат миротворцев, улыбка медленно сползала с его лица, и вскоре винтовка в его руках приняла боевое положение, нацелившись Джерри в грудь.

Дональдан снова судорожно вздохнул: с десяти метров бронежилет его не спасет, если боевик не выдержит и нажмет на спуск.

– Не стреляйте…

– Ты миротворец?

«Сказать „нет“ и прикинуться такими же борцами за свободу – спецотрядом, использующим униформу миротворцев? – было первое, что подумал Дональдан. Но он тут же отверг эту линию поведения. – Нет… Когда выяснится, что это не так, нас казнят самым извращенным способом. Лучше держаться правдивой версии: меньше шансов запутаться и быть уличенным во лжи. А ложь никто не любит».

– Да… – ответил Джерри и отшатнулся на полшажка – боевик прицелился совсем уж демонстративно: приложив приклад к плечу и прищурив глаз, он смотрел на Дональдана через прицельную планку.

Но Джерри все же сумел сохранить самообладание и продолжил:

– Да, но вы ведь сами все видели…

На лице сепаратиста появилась неуверенность. То, что он видел, действительно выглядело странным: миротворцы воевали друг против друга. Эти, к тому же, все в лохмотьях, какие носили они сами. Что-то тут было не так – а значит, не стоило принимать скоропалительных решений.

– Кто вы?

– Мы несчастные люди, лерн… Нас всех силой или обманом заманили в армию миротворцев, и мы при первой же возможности решили сбежать. Такая возможность представилась нам много дней назад, и мы не преминули ею воспользоваться.

– Так вы дезертиры?!

– Ну, с точки зрения миротворцев это так, – смутился для вида Джерри. – Но с другой стороны, мы искали свободы. Никто из нас не хотел умирать за непонятные для нас идеи. Миротворцы этого не поняли и решили нас уничтожить… Но вы, благородные лерны, помешали им выполнить свой злодейский план и спасли нас в самую последнюю минуту…

– Ладно, – оборвал боевик Дональдана взмахом руки. – По крайней мере, мне относительно вас все ясно, но я сам ничего не решаю…

– А кто решает?

– Лерн-генерал!

– Вы отведете нас к нему? – поинтересовался Дональдан, придав голосу неуверенность и даже страх.

– Придется… Уж больно вы странные, и решение относительно вас должны принимать на самом верху. Хотя, будь моя воля, я бы вас всех порешил прямо здесь.

Командир «лесников» замолчал, возможно, мысленно прикидывая, а не прикончить ли на самом деле этих миротворцев-дезертиров прямо здесь? Чувствуя его настроение, Джерри решил отвлечь его от этих мыслей вопросом:

– Почему же?

– Проблем меньше. Ладно, заболтались мы. Бросайте оружие, пойдем в город, там будут решать, что с вами делать.

«Значит, город уже в их руках», – понял Дональдан.

Он медленно положил автомат в траву и также медленно стал снимать с себя подсумки и разгрузки с боеприпасами, которых осталось не так уж и много после ожесточенного боя с отрядом миротворцев, оставшихся верными Его Императорскому Величеству.

Его примеру, в окружении вышедших из укрытий «лесников», последовали остальные бойцы. Разоружившись, они сбились в кучу рядом с Дональданом. Без оружия все чувствовали себя беспомощными и голыми, а всем вместе, в группе, им было не так страшно. Всего в живых осталось семь человек более чем из полутора десятков.

Боевики, словно заправские мародеры, обшмонали всех убитых миротворцев как с той, так и с другой стороны. Разоружили, сняли дефицитную для них броню, арахноформу и даже ботинки. Всю эту поклажу (кроме оружия) они увязали в тюки и нагрузили на сдавшихся пленников, словно на вьючных животных.

– Идем, – махнул рукой лерн-командир отряда сепаратистов и уверенно зашагал на север.

Идти пришлось два дня. За это время по пути к городу отряд боевиков больше ни с кем не встречался – ни со своими единомышленниками, ни с миротворцами, и на них никто не нападал.

Джерри никогда не видел Фарос во всем его великолепии, даже на открытках, а сейчас сказать, каким он был всего несколько дней назад, было невозможно… Следы разрушений виднелись на каждом шагу. Высотные здания обрушились, скорей всего, после налета авиации с той или с другой стороны, когда выбивали либо миротворцев, либо засевших сепаратистов. Здания поменьше выглядели калеками с развороченными оконными проемами, со следами пулевых и гранатометных выбоин вокруг тех же окон. Едва ли где-то осталось хотя бы одно целое стекло. Тут и там зияли отверстия от взрывов ракет, пробивавших стены насквозь. Тут и там к небу поднимались столбы черного дыма.

И среди всей этой разрухи метались боевики с награбленным добром, завязанным в тюки. На многих из них виднелись наспех надетые части амуниции миротворцев: бронежилеты, арахноформа, шлемы, какая-то гражданская одежда. Здесь, похоже, как в далеких Темных Веках на Земле, захватчикам давали время на грабеж и веселье, в том числе с женской половиной населения…

Тут и там звучали выстрелы. Может быть, это вели перестрелку не поделившие добро группировки боевиков. А возможно, стреляли для устрашения мирного населения, не желавшего расставаться с чудом уцелевшим в этой кровавой каше имуществом или собственной честью…

Повсюду валялись тела, которые, кажется, и не думали пока убирать. Здесь были все, от солдат-миротворцев и гражданского населения до самих боевиков.