Люся ушла, Борис поднял голову.

– Простите, неприятно стать свидетелем чужой семейной ссоры.

– Нет, это вы меня извините, – встрепенулась я, – неприлично подслушивать скандал. Часто ваша жена на метле летает?

Борис улыбнулся.

– Это ее хобби. Я перепробовал все методы, подарки покупал, шубы приносил, драгоценности. Я хорошо зарабатываю, могу все себе позволить. На курорт Люсю возил, но она лишь сильнее сердится.

– Не пробовали ее послать? – усмехнулась я.

– Куда? – не сразу понял мужчина.

– Начнет Люся орать, а вы ей решительно назовете адрес, – пояснила я, – очень короткий, из нескольких букв.

– А! – кивнул Борис. – Нет, я не могу женщину оскорбить, не мой стиль.

– Если всегда вести себя одинаково, то бесполезно ждать другой реакции от жены, – вздохнула я, – примените шоковую терапию.

– Поможет ли? – усомнился собеседник.

– Не попробуете, не узнаете, – улыбнулась я и поспешила к булочкам.

Как обычно заведено в супермаркетах, из десяти касс работало две. Я пристроилась за парой, которая выгружала на резиновую ленту детское питание, и увидела около соседней кассы Люсю.

– Дайте мне непрозрачный пакет, – громко потребовала она.

– Сколько нужно? – спросила девушка.

– Не знаю, – немедленно разозлилась Люся. – Бросьте их сюда, я возьму, чтобы продукты разложить.

– Не могу так поступить, – вежливо ответила кассир, – мешки платные. Назовите нужное количество, я пробью чек.

– Чушь! – взъерепенилась Люся. – Почему на соседней кассе сумок навалом?

– Они простые, – терпеливо объяснила сотрудница, – их дают бесплатно. А черные за деньги.

– Натуральный грабеж! – взвыла Люся. – Борис!

Муж с готовностью вынул кошелек.

– Пробейте десять мешков. Если окажется мало, я возьму еще.

– Идиот! – завизжала супруга. – Мы постоянные покупатели! Нам обязаны сумки так раздавать!

– Что случилось? – спросил запыхавшийся парень, подходя к кассе.

– Вы кто? – окрысилась Люся.

– Старший администратор Евгений, – представился молодой человек.

– Шикарно! – выпалила Люся и завелась.

За минуту, что длилось ее выступление, окружающие услышали много «комплиментов» в адрес супермаркета. Люся могла говорить гадости часами. Но и Евгений поднаторел в общении со скандальными бабами, он быстро нагнулся, вытащил из-под кассы пачку черных пакетов и бросил их на покупки истерички со словами:

– Подарок от магазина. Как любимому клиенту!

Люся повернулась к Борису.

– Понял? Если постараться, всего добьешься! А ты трус и кретин!

У меня от визгливого голоса вздорной бабенки закружилась голова. Я полезла в сумочку, вынула конфету, прихваченную из дома, и быстро сунула ее в рот.

Вдруг Борис, не говоря ни слова, взял из корзинки пакет картошки и высыпал клубни на пол.

– Офигел? – ошарашенно спросила Люся. – Что ты делаешь?

Боря улыбнулся.

– Ты мне надоела. Лопнуло мое терпение. До свидания, Люся. Я от тебя ухожу и больше никогда не вернусь. Почему мне раньше эта идея не пришла в голову? Отчего я терпел твои издевательства? Не знаю. Сегодня встретил умную женщину, она посоветовала тебя послать. А я подумал: отправлю жену в известное место, так она же вернется! Лучше сам убегу. Прощай!

Люся была настолько ошарашена поступком затюканного мужа, что смогла лишь задать вопрос:

– Кто заплатит за покупки?

Борис двинулся к выходу.

– Не знаю, Люся, – сказал он на ходу. – Я ушел навсегда и унес свои кредитки.

Он исчез за дверью, а жена бросилась за ним с воплем:

– Боренька, я тебя люблю! Подожди, милый!

– Ишь, краса ненаглядная, – громко сказала старуха, стоявшая позади меня, – услыхала про кошелек и перетрухала. Иди, иди, парень, не тебя она обожает, а твою зарплату…

Я вздрогнула. Почему слова старухи показались мне важными? Что в них особенного?

– У вас только булочка и сок? – спросила кассирша.

Я кивнула, заплатила, вышла на улицу, глянула на еду и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Открыла машину и бросила пакет на заднее сиденье. Аппетит неожиданно исчез. В голову полезли черные мысли.

Мы с Юрой никогда не обсуждаем финансовые вопросы. Я успешный писатель, зарабатываю больше милиционера и никогда не требую от Шумакова класть зарплату в тумбочку. Официально наши отношения не оформлены, и у меня нет морального права требовать, чтобы Юра оплачивал коммунальные расходы, приобретал еду и бриллианты для меня. У Шумакова нет средств на дорогие презенты, но он внимателен и частенько приносит мне милые мелочи. Когда Юра преподнес мне двух плюшевых обнявшихся собачек, у которых на спинах вышито «Love», я была тронута до глубины души. Наверное, я покажусь вам идиоткой, но игрушечная парочка для меня дороже, чем диадема из изумрудов.

А теперь вспомним о деньгах. В основном нашу жизнь оплачиваю я. И уж если совсем честно… Мне тяжело писать книги, они даются с огромным трудом. Меня часто поругивают в издательстве, не прощают ни одного промаха и совершенно точно не подарят и рубля за красивые глаза. Но в «Элефанте» есть звезда, имя ее Милада Смолякова. Мне никогда не потеснить на вершине славы трудолюбивую коллегу – Милада строчит по детективу в месяц. Правда, поговаривают, что за нее пашет бригада литературных негров. Уж не знаю, правда ли это, но читателю все равно, работает Смолякова сама или рулит коллективом. Детективы под ее фамилией обожают и сметают с полок, а мои продаются со скрипом. Я постоянно озабочена поиском сюжетов, элементарно боюсь не сдать вовремя книгу и не получить гонорар. Вот если бы Юра помогал мне финансово, если бы я не взяла кредит, чтобы купить нереально большие хоромы, если бы мне не приходилось постоянно думать о зарабатывании денег… если бы…

Из глаз покатились слезы. Я судорожно порылась в бардачке в поисках бумажных платков, не нашла их и горько зарыдала. Почему с самого детства судьба пинает меня? Вместо любимых папы-мамы, бабушки-дедушки девочке Таракановой досталась сильно заливающая за воротник Раиса! Почему после смерти родителей лучшей подруги Тамарочки я стала ломовой лошадью, а Томочка осела дома и без особых треволнений вела хозяйство?[8]Почему Юра мне нагрубил? Он превращается в подобие Олега Куприна? И какие у нас с Шумаковым отношения? Может, я, как Борис для Люси, просто кошелек Юры?

Голова закружилась, руки затряслись, горло как будто перетянул кожаный ремень, воздух исчез, мне стало холодно, затем жарко.