фрегата, две самоходные броненосные батареи, четыре бронированных корвета — всего 37 кораблей, включая парусные, плюс четыре корабля в постройке. Согласно кораблестроительной программе 1872 года, выдвинутой германским морским ведомством, которое возглавил генерал Альбрехт фон Штош, немцы должны были к 1875 году иметь на Балтике восемь броненосных крейсеров, шесть броненосных корветов, семь кораблей мониторного типа, две самоходные броневые батареи, 20 винтовых корветов и мелкие корабли [40]. Итого, если считать бронированные суда — те же самые 23 корабля, что и у России. Таким образом, к 1875 году николаевские указы о «двухдержавном стандарте» Балтийского флота превращались бы в прах — русские силы на Балтике становились бы равны германским, а если сюда прибавить шведов и датчан, то уступали бы соединенным силам балтийских держав.

Сравнив силы России и Германии по количеству, давайте посмотрим на качество. Немецкие броненосцы «Arminius» — мониторного типа, то есть ограниченно мореходны, «Prinz Adalbert» — броненосец таранного типа, построенный под влиянием Конфедеративных Штатов Америки (собственно, для них и строился, немцы его просто перекупили). Остальные корабли и фрегаты — казематного типа, самым сильным считался броненосный фрегат «Konig Wilhelm», вооруженный восемнадцатью 240-мм орудиями и пятью пушками калибром 210 мм.

Немецкий броненосец мониторного типа «Arminius». Газетная иллюстрация, 1870 г.

Если сравнивать с русским монитором-крейсером «Петр Великий» (построенным в 1872 году явно под влиянием американского монитора «Miantonomoh»), то мы увидим выигрыш русского корабля только в артиллерии (четыре 305-мм орудия в двух башнях) и бронировании (русский корабль нес броню в 356–203 мм, немец — от 152 до 305 мм), но при этом скорость у «Петра» ниже немецкого флагмана (11 узлов против 14), мореходность — существенно хуже, водоизмещение — меньше. Ну и не будем забывать, что из-за проблем с машинами окончательно «Петр Великий» вошел в строй только в 1877 году, тогда как «Konig Wilhelm» вошел в строй и нес свою службу с 1869 года.

Собственно, прямое следствие Крымской войны — это потеря Россией региональной гегемонии на Балтике. Однако это можно было бы исправить дипломатическими мерами, так как, если Германия станет союзником России, их флоты будут не противостоять друг другу, а составлять единую силу. И действительно, на 1871 год у обеих стран отношения были просто замечательными, да и далее продолжалось всё за здравие: в мае 1873 года Россия де-факто вернулась к реинкарнации александровского Священного союза, с одной только разницей — теперь главенствующую роль в этом союзе играла Германия, а не Россия. После переговоров в Петербурге и Шенбрунне по инициативе Бисмарка был заключен Союз трех императоров: Вильгельма I, Франца-Иосифа I и Александра II. По сути, Россия, Германия и Австро-Венгрия (после 1866 года Австрийская империя стала дуалистической монархией) вновь образовали сильнейшую коалицию, доминирующую в Европе, при этом Австрия заменила в этой оси выбывшие США. Главная задумка Бисмарка, предложившего этот союз, — выступать в Европе по большинству вопросов единым фронтом. А также не дать развиться Франции (как мы с вами видим, то, что не понимал Александр I в 1814-м, вполне понял Бисмарк в 1871-м). Это давало странам-участницам кучу возможностей как для экономического, так и для военного и политического развития своих государств. Естественно, получив безопасность своих границ на западе, Петербург опять обратил свое внимание на проблему проливов. К тому же уже в 1875 году на Балканах опять начались восстания славян на турецких территориях.

Ситуация на 1860-1870-е гг.

2. Разрыв с Германией

Русско-турецкая война 1877–1878 годов была начата Россией при дипломатической поддержке Германии и Австро-Венгрии, причем с Австро-Венгрией имелось устное соглашение о границах раздела сфер влияния на Балканах. Из-за ошибок русской дипломатии и прямого нарушения этих соглашений к Берлинскому конгрессу Австро-Венгрия встала на сторону противников России — таким

образом плоды побед русских на полях сражений были успешно перечеркнуты. За подробностями можно обратиться к работе Игоря Козлова «По следам „Турецкого гамбита“, или Русская „полупобеда“ 1878 года» [41]. В России в результатах Берлинского конгресса в Петербурге обвинили Германию, а конкретно — ее канцлера, Бисмарка. Собственно, именно этот факт более всего и возмутил немецкого канцлера. И начался дрейф Берлина к более тесному сотрудничеству именно с Веной, которая теперь становилась для Германии основным партнером.

Карта основных боевых действий русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Художник Антон фон Вернер. Берлинский конгресс, 1878 г. Масло, холст. 1881 г.

Слева в кресле сидит Александр Михайлович Горчаков (1798–1883), глава русского внешнеполитического ведомства, канцлер Российской империи. Горчаков придерживает за локоть британского премьер-министра Бенджамина Дизраэли (1804–1881), который накануне конгресса заключил ряд сепаратных соглашений, невыгодных для России. В центре обмениваются рукопожатием Отто фон Бисмарк (1815–1898), рейхсканцлер Германской империи, и представитель России на Берлинском конгрессе генерал от кавалерии Петр Андреевич Шувалов (1827–1889).

Сначала же Петербург ударили по самому больному месту — по кошельку. Германия, защищая собственного производителя, в 1879 году ввела протекционистские тарифы на зерно — главный экспортный товар России. В ответ русские перекинули войска на германскую границу, что встревожило канцлера, и он так же начал усиливать наряд сил на восточных границах. 7 октября 1879 года в Вене был заключен секретный австро-германский оборонительный договор, носивший хотя и оборонительный, но явно антироссийский характер, на что указывает прямая ссылка в статье четыре в тексте договора: «Считаясь с высказанными императором Александром на свидании в Александрове чувствами, высокие участники этого договора питают надежду на то, что для них военные приготовления России не будут в действительности угрожающими, и поэтому они не видят сейчас никакого повода для какого-либо сообщения. Но если бы эта надежда, вопреки ожиданию, оказалась ошибочной, то высокие участники этого договора сочтут долгом лояльности осведомить императора Александра, по крайней мере конфиденциально, о том, что они вынуждены будут рассматривать всякое нападение на одного из них как направленное против них обоих».

По поводу 1878 года и Берлинского конгресса Бисмарк писал: «Предлагаю кому-угодно указать мне хоть на одно русское предложение, которого бы я не принял за эти три критические года. Но князь Горчаков (канцлер Российской империи) странно относится к своим союзникам. Для него существуют лишь вассалы; когда они думают, что поступили хорошо и заслужили слово поощрения, он дает им чувствовать, что они слишком медленно поднимались на лестницу. Мне даже не раз предлагали поддержать в Вене или в Лондоне русские требования, не уведомивши предварительно, в чем они состоят».

Между странами пробежала полоса отчуждения, и вскоре (1884) в пику Берлину Россия начала искать союза с Парижем. Немецкие кредиты в русской экономике сменились на французские, и обе страны начали свой путь к конфронтации, который закончился двумя мировыми бойнями в XX веке. Именно русско-турецкая война 1877–1878 годов стала той точкой, после которой Россия и Германия разошлись в разные стороны.