Дверь снова захлопнулась, на этот раз весьма решительно.

Я улыбнулась, не отрываясь от губ Кристиана.

– Знаешь, ты не оставляешь мне выбора. Это называется психологическим шантажом.

Его улыбка исчезла. Я с тревогой вгляделась в его лицо. Оно выражало чувство вины. Похоже, он упрекал себя в том, что рассказал мне правду.

– Если бы только был какой-нибудь иной способ, Эллегра…

– Я уже побывала в твоей глупой башке, – перебила я Кристиана, поглаживая прохладные пряди его волос, – и знаю, что ты не обманываешь. Да и ты знаешь, что я не дам тебе погибнуть. Значит, нельзя рвать наши отношения. Заключим пакт.

Я запустила пальцы в его волосы и тянула их, пока он не поднял голову. Потом стала ласкать его шею, нежно покусывая тонкую кожу вокруг адамова яблока.

Мы составим свод правил, мистер Зазнайка, и будем строго их придерживаться.

– Ничего не имею против правил. – Он нагнулся и приник к моим губам. – Особенно мне нравится следующий пункт: я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты сама не попросишь, чтобы я перестал.

– Это будет очень не скоро, – предупредила я, но меня тут же заставил умолкнуть его поцелуй.

Через некоторое время дверь снова отворилась.

– Ребята, вы бы хоть одежду надели, что ли. Джой пошла в туалет – сотый раз уже сегодня туда бегает, – а потом хотела зайти посмотреть, как вы тут. Э-э-э… Вы меня слышите? Накрылись одеялами… А одежда уже на полу. Хоть бы ты себе новое нижнее белье купила, Элли. Похожие шмотки моя бабушка носит. Я даже не знала, что такое все еще шьют…

Кристиан захлопнул дверь, не отрываясь от дела. Я застонала, не прерывая поцелуя, и отдалась блаженству. Наши тела и души вновь слились воедино.

Наверняка существует способ спасти Кристиана от той судьбы, что предсказывал мой сон. И я обязательно его отыщу.

– Хорошо, а как тебе это?

– Не нравится. – В шелковистом голосе Кристиана прорезались ворчливые нотки.

– Ты прямо как Джем. Ну а это? Такому крепкому мужчине, как ты, должно прийтись по вкусу.

– Нет.

– Но ты даже не пробовал!

– Зачем мне пробовать, когда я и так знаю, что невкусно.

– Господи, ну что за дитя! Хорошо, а это? Мне очень нравится, значит, тебе тоже будет по душе.

Он покосился на меня с подозрением.

– Что это?

Я помахала ложкой у него перед носом.

– Цыпленок под мексиканским соусом.

Он состроил гримасу.

– Не думаю, что смогу съесть плоть животного.

– А ты попробуй. Ради меня.

Поморщившись, он взял с ложки крошечный кусочек курятины, политой соусом. Вид у него, когда он жевал, был презабавный.

– Видно, тебе не по нутру.

– Я не хочу питаться мясом животных.

– Ладно, устроим тебе вегетарианскую диету. Я и сама-то не особенно жалую мясо. Посмотрим-посмотрим… – Я окинула взглядом стол, заставленный картонными коробками с едой, которую мы заказали на дом. – Салат с макаронами по-гречески ты уже пробовал.

– Мне понравилось вино.

– А вот к пюре из нута у тебя душа не лежит. – Я пододвинула пюре из нута с красным перцем и оливками к себе: не все же так разборчивы, как Кристиан. Но, с другой стороны, бедняжка целых девятьсот лет не ел по-человечески и имеет полное право привередничать.

– Вино было очень недурным.

– А бифштекс по-кантонийски и цыпленок под мексиканским соусом тебя не устраивают. И ребрышки тоже.

– Вино пришлось мне по вкусу.

– Но ты еще не пробовал риса! Вот, возьми немножко.

– По-моему, я могу выпить еще вина без дурных последствий, – заявил он.

Тем временем я поднесла ложку к самому его рту – может, проглотит хоть несколько рисинок? Я вздохнула и опустила ложку.

– Ты сказал, что поначалу сможешь переварить лишь крошечные порции пищи и пару глотков какого-нибудь напитка. Ты не говорил, что с моей помощью заделаешься алкашом.

Он нахмурился.

– Алкашом?

– Так называют того, кто пьет слишком много вина. Кристиан покосился на крошечную рюмку для шерри, не больше наперстка, которую я нарочно для него отыскала, чтобы он перепробовал разные вина и решил, что ему нравится, а что – нет.

– Неужели две чайные ложки вина, что ты мне плеснула, – это слишком много?

– Что может быть хуже пьяного вампира? Съешь немного риса, и я, так и быть, плесну тебе капельку «Гевюрт-раминера».

Он положил в рот наиболее приглянувшееся зернышко риса и принялся жевать.

– Да вроде есть можно.

Я налила ему глоточек вина.

– Что ж, теперь непопробованными остаются только макароны – ты их все равно не будешь, они с говядиной; жареная картошка с шалфеем – пальчики оближешь, и…

– Почему ты стараешься избежать неизбежного? – спросил он. Его холеные пальцы сжимали рюмку для шерри.

– Я в состоянии принять ванну и без посторонней помощи.

– Ты вся в синяках. Тебе даже двигаться больно, я же чувствую. Так почему же ты не хочешь, чтобы я помог тебе расслабиться в теплой ароматной ванне?

– Знаю я, как ты помогаешь расслабиться. Как только ты увидишь меня обнаженной, тебе сразу же захочется заняться любовью, а это не самая лучшая идея, учитывая обстоятельства. Хорошо, что Джой помешала нам. Пока у меня в башке все не устаканится, не прикасайся ко мне. Никаких ванн.

Он улыбнулся.

– Я это на полном серьезе, Кристиан.

Его улыбка стала еще шире.

– Даже не думай! – Я погрозила ему вилкой.

– Одно твое слово, corazón[11], и я вырву у него из груди сердце и спляшу на нем победный танец! – раздался над столом бестелесный глас.

В воздухе материализовалась полупрозрачная фигура похотливого придворного Елизаветы. Я поморщилась.

– По-моему, ты должен телевизор смотреть?

– Мне не разрешили.

– Да ну? – Я нахмурилась. Недавно Эсме обнаружила, что, если хорошенько сосредоточится, может нажимать кнопки на пульте. Научившись переключать каналы, она и Джем стали восторженными фанатиками телевидения. – Но почему?

Он махнул рукой.

– Им одна картина не понравилась.

– А как хоть она называлась?

Он надулся и поднял на меня взгляд обиженного щенка.