— Смогу, — отвечает друг. — Что нужно?

Я в двух словах объясняю Иванову сложившуюся ситуацию, говорю фамилию Оли и отчество. Прошу пробить маму. Отец, она говорила, умер давно.

— Без проблем. Постараюсь побыстрее. Ты как? Девушку нашел?

— Нашел. И девушку и дочь.

— Чего? — удивляется Костя. — У тебя дочь родится, что ли? От кого?

— Уже родилась, от Ани.

Повисает неловкая пауза, во время которой я глубоко дышу и жду расспросов.

— От преподши, что ли? — смеется Костя, но не услышав опровержения добавляет: — Охренеть! А мама знает?

— Нет! — произношу резко. — И не говори ей пока, ладно? Не хочу ее волновать.

— Согласен. А как так это… получилось? Ты точно уверен, что твой?

— На все сто. Она не виновата ни в чем, Костя. Отец меня развел, она не спала с ним.

Друг присвистывает и, судя по звукам, зажигает сигарету. Слышу в трубку, как он выпускает дым и тянет, жутко тянет тоже закурить, но я давно бросил. Года два назад, наверное. А сейчас хочется. Чтобы успокоить нервы и отчаянное желание сорваться к ней прямо сейчас. Думать о чем-то другом становится практически невозможным. Хочется к ней. Просить прощения, доказывать, что готов быть рядом, что могу быть опорой и поддержкой, что хочу воспитывать дочь. Вместе.

— Ты уверен в ее словах? Отец подтвердить не сможет.

— Я уверен, Костя, — обрываю грубо. — Она ни в чем не виновата, понял? Но матери всё равно ничего не говори. Она о ней и не знает. Только то, что у нас не сложилось. И она понятия не имеет, кто Аня. Мы вместе приедем, потом и расскажем, мне еще ее нервных срывов не хватает. Как она, кстати? И с Киром что? Больше проблем не было?

Друг вкратце рассказывает о жизни дома. Мама спокойно продолжает заниматься своей сетью ресторанов, а Кир учится и в последнее время успокоился. У него был переходной возраст несколько лет назад. Я помню, как мотался туда-сюда, чтобы искать его по всему городу. Он сбегал из дома, угонял автомобили, воровал и даже избивал одноклассников. Мама не знала, что делать, ставили вопрос о специальной школе, но с тех пор стало получше. Кира будто подменили, он то ли повзрослел, то ли стал ответственнее, то ли переходной возраст прошел и он стал ценить все, что мама для него делает.

Я помню наши с ней бессонные ночи, когда мы вместе искали тринадцатилетнего хулигана и находили его спящим на лавочке вокзала. Помню ее слезы, когда она, повиснув у меня на шее, говорила, что больше так не может. Я всерьез думал, что заберу Кира к себе, постараюсь справится с ним, поговорить по-мужски, ведь мальчику действительно не хватает отца. А потом как-то… все стихло.

Я звонил матери, спрашивал, как дела. Она улыбалась и отвечала, что все в порядке. Кирилл перестал встречаться с подозрительными компаниями, стал одеваться, как обычный школьник, а не гопник с района, да и оценки у него стали куда выше. Это радовало. И частично в этом была заслуга Кости, который попросил повременить с переездом брата и сказал, что попробует уделить ему внимание, вдруг чего получится.

— С Киром как? В порядке всё?

— Да, учится. Даша сказала, что наняла ему репетитора по английскому. Кир всерьез увлекся языками, говорит, к ним у него тяга. С математикой, правда, плохо, — смеется Костя в трубку.

— Даша? А как же тётя? — иронизирую.

— Ну какая тетя, Руслан. Ты меня видел? Я в два раза больше твоей мамы, называть ее тетей как-то…

Я смеюсь. С Костей получается немного расслабится. Он прав. Последний раз я его видел накаченным бугаем, с огромными бицепсами на руках и широкими плечами. Да и довольно часто он помогал маме, чтобы называть ее тетей Дашей.

— Ты, кстати, набери ей. Не хочешь рассказывать, просто поговорите. Она соскучилась. И Кир тоже.

— Я приеду скоро, Кость, ну и наберу, конечно. Но ты мне скажи, как она на самом деле? Ты же знаешь маму, она всё время скрывает.

— Нормально всё, Рус. Правда нормально. Работает, уволила недавно администратора, кажется, потому что продукты брал дешевле и без сертификатов. В целом, отлично.

— А мужчина? Может, ты в курсе?

Повисает пауза, во время которой я почему-то думаю, что у мамы так и не было отношений. Ни после развода с отцом, ни после того, как я уехал. Были интрижки, мужчины, которые ее подвозили домой, но чтобы тот, кого она познакомила со мной — нет.

— Поговори об этом с ней сам, — наконец, отвечает друг.

— А чего так? Есть кто-то?

— Есть, — нехотя отвечает Костя. — Ты извини, я пойду. Инфу скину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ответить я не успеваю, потому что Костя отключается. Пока жду информацию, решаю набрать маме. Она отвечает, когда я уже хочу сбросить видеовызов.

— Руслан? — ее голос кажется удивленным, но это не мешает ей тут же осматривать меня и оценивать мое состояние.

Мама. Она всегда волнуется и переживает. Даже тогда, когда у меня все хорошо.

— Привет, мам.

Она похорошела — первое, что бросается в глаза. Будто помолодела, глаза светятся, на лице искрит искренняя широкая улыбка. Костя сказал, что у нее есть мужчина. Неужели она с ним так расцвела? Я ведь помню ее шесть лет назад: уставшую, измотанную, с потухшим взглядом. Я поэтому как только на ноги встал, сразу помог ей открыть свое дело, а дальше мама справлялась уже сама. И это, видимо, идет ей на пользу. А еще отношения, любовь, страсть. Она ведь молодая еще у меня. Сорок пять исполнилось в прошлом году, но выглядит, честно, на десять лет младше.

— Как твои дела? — тут же спрашивает она. — Как работа? Я жутко соскучилась. И Кирюша, но он сейчас в школе. Ты же еще позвонишь?

— Позвоню, мам…

Чувствую себя виноватым и перед ней тоже. Не настолько, насколько виноват перед Аней и дочкой, но с мамой мы виделись давно. Решаю, что обязательно наверстаю упущенное, познакомлю маму с малышкой и с Аней. А пока будет достаточно просто звонить. Можно пару раз в неделю.

— У меня нормально всё, мам. В работе. Ты извини, что не звонил. Ты как?

— Отлично, — щебечет мама. — Работа кипит, Кирюшу как подменили, но это заслуга Кости, Руслан. Он после того случая его часто забирал со школы и возил куда-то. До сих пор партизаны не признаются куда, — она смеется, искренне, открыто и с нежностью.